Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

— Таких много, — убежденно возразила Лин. — Может, их мало рядом с теми, кто правит, — не знаю, не буду спорить. Наверное.

Она снова замолчала слишком резко, запах вспыхнул тревогой и тоской. Что-то задело ее, отметил Асир. То ли история митхуны Азгуль, то ли весь разговор о сильных и слабых.

Они выехали к городским воротам. И пока стражники, кланяясь и приветствуя, распахивали тяжелые створки, Асир положил ладонь Лин на спину, провел по ней, без нажима, без намека на ласку, просто поддержка, почти дружеский жест.

— А ты бы пошла через пустыню за надеждой?

Лин вскинула голову, солнце отразилось в ярких глазах, помешало понять плеснувшее в них чувство. Горечь?

— Раньше — нет. Я не настолько глупа и давно не верю в сказки. Но здесь… Не знаю. — Она помолчала, кусая губы. — Может быть. Не знаю!

— Разве сила духа — это глупость? — спросил Асир, внимательно глядя на нее. — Разве отчаянные, готовые рискнуть всем ради призрачного шанса — дураки? Наше солнце жестоко, оно не щадит, но под ним видно все, и неприглядное, и достойное. Держись!

Он тронул поводья, и Аравак, всхрапнув, рванулся вперед. Лин почти неслышно вскрикнула и вцепилась в пояс, прижалась к груди так, что сквозь слои одежды отчетливо слышалось заполошное биение сердца. Скакать здесь было недолго, но, когда Асир осадил жеребца у ворот ярмарки, Лин почти задыхалась. Вскинула побелевшее лицо, выдохнула зло:

— Лучше бы я следом бежала!

— Если так хочешь, обратно побежишь, — Асир отцепил от себя ее руки, придержал на несколько мгновений, глядя в прищуренные злые глаза, и спрыгнул на землю. Хотел ссадить Лин, но та слетела вниз сама. Кажется, в самом деле не собиралась больше и близко подходить к лошади. И это анха, бестрепетно гладившая Адамаса!

К ним уже спешили распорядители ярмарки, кланялись, подносили приветственную чашу. Асир взял, отпил половину — вода была свежей и холодной настолько, что ломило зубы, — передал Лин, подсказав:

— До дна.

Та пила медленно, не отрываясь, по лицу разливалось блаженство. Асир весело переглянулся со старшим распорядителем: хороший знак, добрая примета. А за забором, углядев первых, почетных гостей, купцы смахивали с товаров нанесенный ветром рыжий песок, охорашивали прилавки и охорашивались сами, волнуясь. У ворот по традиции располагались лоточники с водой и шербетом, пирожками, пастилой, орехами в меду — всем, что можно предложить гуляющим горожанам. Чуть дальше занимали тенистый участок под старыми карагачами торговцы цветами и фруктами, а еще дальше расходились лучами настоящие улицы — с оружием и драгоценными украшениями, всевозможными тканями, коврами, расшитыми поясами и воздушным кружевом, пряностями и благовониями, заговоренными амулетами и детскими игрушками, седлами и сбруей, посудой, пшеном и рисом, чаем и кофе, изысканными винами. С товарами повседневными или нужными раз в жизни по случаю. А за этими почти бесконечными рядами блеяли в просторных загонах овцы и ржали кони. И везде, на каждом свободном клочке земли, готовились зазывать народ фокусники и предсказатели, ждали своего часа певцы и танцовщицы, томился жирный плов в огромных котлах и настаивался душистый чай. Не то что дня, дюжины дней не хватило бы, чтобы обойти ярмарку вдоль и поперек, осмотреть весь товар, перепробовать все угощение.

— Что хочешь посмотреть? — спросил Асир, щурясь на солнце. Лалия обычно сразу уходила в сторону оружия, тканей и благовоний, другие жались к лоткам со сладостями и украшениями, интересно было, что выберет Лин.

Та посмотрела удивленно:

— Я же не знаю, что здесь есть.

— Все.

— Так уж и все?

— Все, что имеет какую-нибудь ценность в этом мире. Кроме зверей. Только лошади и домашний скот.

— Лучше анкары, чем лошади, — буркнула себе под нос Лин. Задумалась, рассеянно оглядывая бесконечное поле, уставленное яркими шатрами. И вдруг спросила: — Вашим анхам разрешено иметь оружие?

Вопрос не удивил, подспудно чего-то такого он и ожидал, хотя посмотреть, как Лин выбирает ткани, одежду, кожу или, учитывая ее острую нелюбовь к шлепанцам, те же сапоги — тоже не отказался бы.

— Нет, — сказал Асир. — Далеко не все умеют с ним обращаться, а оружие в неумелых руках опаснее, чем саблезуб посреди толпы горожан. Но не бывает запретов без исключений. В сераль не пронесешь, но Ладуш или Лалия покажут, где его можно оставить. Идем.

Глава 20

Было бы абсурдно искать в этом мире армейские или хотя бы полицейские скорострельники, но посмотреть на здешнее оружие Лин хотела. Только посмотреть — с саблей или пикой, с какими ходит дворцовая и городская стража, она будет опасна прежде всего для собственных рук и ног! И ясно, что в сераль с оружием хода нет, иначе ревнивые твари вроде Махоны наделали бы дел пострашней, чем откромсанные волосы.

Оружейный ряд начинался почти сразу от ворот и тянулся вдаль, льдисто сверкая остро заточенной сталью клинков, подмигивая драгоценными камнями с ножен и рукоятей, шелково переливаясь полированным деревом ухватистых длинных пик и алебард. Мимо древкового Лин проходила, не останавливаясь, у лотков с мечами задерживалась из чистого любопытства. Разглядывала кривые сабли, изящно изогнутые восточные катаны, прямые короткие мечи севера. Выслушивала объяснения и восхваления торговцев, любовалась вязью узоров на булате и мрачным лаконичным совершенством вороненых клинков.

Владыка Асир шел рядом, благосклонно кивал торговцам, пробовал остроту лезвий. Он задержался в шатре сухонького, сморщенного, обожженного солнцем до шоколадной черноты старика. Тот бережно развернул несколько слоев кожи, доставая простой деревянный ларец. С глубоким поклоном протянул владыке.

— Старый Килим не забыл вашего желания, повелитель.

Асир отщелкнул запоры и откинул крышку. На алом бархате лежали они. Нет, это нисколько не напоминало скорострельники, которые использовали в мире Лин, слишком длинные стволы, слишком много драгоценных металлов. Стволы оплетал гибкий выпуклый узор из черненого серебра, рукоять темного дерева матово поблескивала костяными вставками. Асир вынул один из двух, прикинул вес и обнял рукоять ладонью. Медленно, ласково, почти непристойным и оттого завораживающим движением обвел пальцем спусковой крючок и усмехнулся.

— В деле так же хороши, как на вид, а, Килим?

— Вы знаете меня, повелитель. Я не продаю дурного товара. Пусть покарают меня небеса и бездна, если этот красавец одним зарядом не разнесет голову зверогрызу.

— Что думаешь? — спросил Асир, посмотрев на Лин.

— Разнести голову? — она не сдержала изумления. — Чем он стреляет?

— Порох и пули.