Суккуб для наследника - Екатерина Александровна Оленева
Это было как раскачать качели и — резко остановить. Максимальное напряжение без стадии расслабления.
Николь успела пожалеть о содеянном ещё до того, как они разомкнули объятия. Она чувствовала себя обнажённой, как никогда раньше. Ей хотелось ускользнуть, но бежать было некуда — всюду беспощадный солнечный свет.
Запахнув на себе халат, она холодно взглянула на Дианджело:
— Нужно отдать тебе должное. Ты всегда получаешь то, чего добиваешься. Можешь поставить галочку напротив моего имени в своём ежедневнике.
Она подошла к окну, невидящим взглядом уставившись на сверкающее в ярких солнечных лучах море. И вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как он снова обнимает её за плечи, пристраивая подбородок ей на плечо.
— А если я не хочу ставить галочку? И у меня нет ежедневника?..
От его прикосновения Николь вновь почувствовала себя готовой растечься, растаять, поддаться чувствам. На этот раз не страсти — это бы ещё полбеды. Желанию погреться, вместе пошутить, обсудить проблемы. Нежно провести рукой по его волосам.
Но вся беда в том, что её чувства никому не нужны. И, говоря по чести, она ведь даже обидеться на него не может?
«Вот ведь проблема, — фыркнуло собственное сознание голосом Исабель. — У тебя есть чары, способные любого мужика превратить в покорное животное».
В том и проблема, что гламор ничего не решал. Суккубы способны вызывать похоть — но не любовь. Выше гениталий власть секса не распространяется. А страсть — это не любовь. Она как вино — пьёшь до потери человеческого облика, потом следует жёсткое похмелье.
Любовь — вода. Чистая, животворящая, не имеющая цвета, вкуса, запаха. Но без любви, как без воды, нет жизни.
В облике рыжей бестии Николь хватало страсти. Ей было не обидно, что Ди лишь хотел её. Потому что у «рыжей» даже имени не было.
— Я был настолько плох?
— Что?.. — вздрогнула Николь.
— У тебя такое грустное лицо, что в пору прощение просить. В чем дело, Николь?
— Дело не в тебе, поверь…
— И не подумаю я тебе верить. Ты была такой страстной, а потом — как подменили. Что случилось? Я был груб? Сделал тебе больно? Что не так?
— Ты вряд ли захочешь знать.
Линия челюсти у него затвердела, губы сжались в полоску, и он стал очень похож на младшего брата:
— Если бы не хотел, не спрашивал бы. Чёрт! Вот в этом вся проблема! Стоит начать относиться к женщине не как к…
— К чему?
— Да не важно, — взъерошил он пальцами волосы. — Просто, когда женщина на пять минут, ты не чувствуешь себя таким куском дерьма, как я сейчас. Тебе не важно, что она о тебе думает. И что ты не способен даже просто удовлетворить её. Ты ведь уже жалеешь о случившемся, да?
— Не потому, что ты был в чём-то плох, Ди. Совсем по другой причине. На самом деле, дело не в том, что ты плохой любовник — как раз хороший…
— Спасибо. Продолжай.
— Что — продолжать?
— Говорить продолжай.
— Ты прав, я жалею, что поддалась импульсу. И ты прав — я действительно влюбилась в тебя. И со мной такое впервые. Я не похожа на твоих девчонок. Не привыкла ко всему относиться легко. Для меня это утро многое значит. Это не просто эпизод между тем, как почистить зубы и позавтракать, вроде зарядки. У меня ты первый. И… я вообще не понимаю, как подобное могло случиться! Ты же не должен мне нравиться? Ты мне не нравишься. Но меня к тебе тянет вопреки всем доводам рассудка. Ты, словно колючка или заноза, засел у меня в голове и в сердце, никак от тебя не избавиться! Говорят, лучший способ избавиться от искушения это уступить ему?..
— Ты поэтому уступила?
— Я сделала то, что хотела! Думала, станет лучше, легче, но легче не стало. И это мои проблемы. Не твои.
— Опять сейчас скажешь, что мне лучше уйти? А если, после того, как я уйду, не легче, не лучше не станет?
— Я большая девочка. Справлюсь.
— Не уверен, что хочу, чтобы ты с этим справлялась. Приятно, когда тебя любят.
— А как насчёт — любить самому?
— Мы сейчас выясняем отношения, я правильно понимаю? — приподнял он вопросительно бровь.
— Да.
— Вот так прямо сразу?..
— А чего тянуть? Как ты хотел? — усмехнулась Николь. — Давай, расставим точки над i и будем двигаться дальше?
— Дальше — это куда?
— Зависит от того, чем закончатся выяснения отношений.
— И твой идеальный вариант?
— Я хочу повторения. И никаких других женщин. И никаких наркотиков.
Он засмеялся:
— Всегда поражался скромным желаниям скромных девушек! Мы всего лишь переспали, а ты?.. Вот так всё и — сразу?
— Ну, да.
— Как-то не слишком романтично. Будто про контракты говорим и деловую сделку заключаем.
— Романтика — это когда удовольствие без ответственности? Так? Очень часто мужчины видят романтику приблизительно таким образом: я беру, что хочу и ни за что не плачу. Я не стану ходить вокруг да около. Я перед тобой такая, какая есть. Мне не нужен секс без обязательств и удовольствие без отношений. Я готова вместе с тобой бороться с твоей зависимостью при условии, что ты готов.
— Даже не знаю, что сказать? Я ещё даже не уверенл, что хочу купить эту вещь, а мне уже полную инструкцию хранения, проценты и страховую часть вручили.
— Больше ничего говорить ненужно. Ты всё уже сказал. И… я тебя не держу, Ди. Вот бог — а вот порог.
— Это же глупо.
— Что именно?
— Ты слишком торопишься. Слишком категорична.
— Думаешь, стоит снизить темп? А что это даст? Завтра ты влюбишься в меня сильнее, чем сегодня? Вряд ли. Так что — чего тянуть?..
Дианджело прячем руки в карман и выдавливает из себя одно из своих улыбок-трещин:
— Я не люблю, когда на меня давят, Николь.
— Я на тебя не давлю.
Подойдя, он целует её в лоб:
— Ты классная. Очень милая. Но тебе нужно учиться дипломатии. Ты нельзя, понимаешь? Людям нужно давать воздух и пространство, иначе они станут задыхаться в твоем присутствии. Ещё увидимся.
Он ушёл, оставив Николь в одиночестве.
На нечто подобное она и рассчитывала. И совесть, и даже Джастина могут теперь заткнуться. Николь сделала всё, что смогла. Джастина требовала, чтобы её сыночка попытались заинтересовать? Николь откатала программу на максимуме и по полной.
Finita la commedia.
На душе было пусто, как бывает пусто в прибранном доме после того, как жильцы вывезли оттуда все вещи.
Спокойно, пусто и ясно.
Глава 16
