Северный ветер - Александрия Уорвик

Невозможно.

Живой, но едва-едва, чудом. Грудь поднимается мелкими толчками. Ноздри, уголки глаз покрыты льдом. Щеки обветрены, розовые от раздражения. На открытых кистях и лице чернеют большие пятна. Они даже обвивают шею. Мне не привыкать к обморожениям. Несколько лет назад чуть пару пальцев не потеряла. Человек, должно быть, провел в пути не один день. Судя по темным пятнам на одежде, он истекает кровью из множества ран.

Я спокойно поднимаюсь на ноги – хотя нутро все сжимается.

– Вы трое, – тыкаю я пальцем в стражников, которые вышли на разведку. – Несите его в лазарет. И пошустрее.

Несмотря на свое недоумение при виде смертного в Мертвых землях, стражники спешат повиноваться и, схватив несчастного за руки-ноги, тащат его вверх по лестнице в восточное крыло. У меня сохранились смутные воспоминания о лазарете с первых дней после нападения.

Альба, лекарь, ахает при виде нового пациента.

– На койку! – гаркает она, огибая рабочий стол, пухленькая, как полная луна, женщина-призрак с добрыми глазами, посуровевшими от увиденного.

Белые простыни тут же покрываются грязью и кровью. Всего в лазарете пять недавно застеленных коек, заставленный баночками мазей и трав стол и камин, который я быстро развожу.

– Вон, – требует Альба.

Стражники тут же ретируются.

– Чем помочь?

По бледности мужчина уже почти сравнился с трупом. Тишину нарушают его хрипы, будто он дышит с пробитым легким.

Альба передает мне нож.

– Разденьте и укройте одеялами. Его нужно согреть, но медленно, иначе может остановиться сердце. Я поставлю на огонь воду. – Альба озадаченно смотрит на него сверху вниз. – Он живой. По-настоящему живой. Как…

Ее взгляд скользит к моим глазам, а потом она резво принимается за дело.

Отрешенными, отточенными движениями я срезаю с мужчины всю одежду. Зрелище ужасает: глубокие колотые раны по всему животу, изрезанные бедра сочатся кровью. Поспешно набрасываю на него одеяла. Альба подкладывает в камин еще дров. Время от времени она дотрагивается до лба мужчины, кивает сама себе.

– Отогревается. – Затем Альба обращает внимание на торчащую из его плеча стрелу, легонько касается оперения: – Это стрела наших парней.

– Да.

Лекарь впивается в меня вопросительным взглядом.

– Стражники его подстрелили, потому что он не захотел уходить, когда они ему это приказали.

Маску спокойствия Альбы ломает отвращение.

– Скоты. Жизнь есть жизнь. Я не вижу разницы.

Я тоже.

Лекарь вздыхает, наливая черпаком кипяток из горшка в маленькую миску.

– Держи его. Если проснется, пока я вытаскиваю стрелу, может загнать ее глубже.

Мои руки недостаточно сильны, чтобы удержать взрослого мужчину, поэтому я ложусь ему на грудь и придавливаю его собой.

Он потерял много крови. Не факт, что он даже ночь переживет. Он молод, слишком молод, чтобы умереть. Как, Бездна его побери, ему удалось пересечь Темь? Почему он не призрак?

Из отверстия, откуда Альба вытаскивает наконечник, толчками хлещет кровь. Лекарка прижимает чистую тряпку, чтобы остановить поток, затем промывает рану и зашивает.

Я помогаю перевязать плечо, как вдруг по спине, вызывая волну мурашек, проскальзывает холодный ветер.

– Что это? – доносится из дверного проема шипение, резкое, словно звук меча, с которым он покидает ножны.

Несмотря на внешнее спокойствие, мое сердце бьется быстрее. Готовясь к предстоящей битве, я медленно выпрямляюсь, бросаю на Альбу безмолвный взгляд, призывая не тревожиться. Его противник – я.

На пороге чернеет силуэт Короля стужи. Его волосы распущены и спутаны, я еще не видела его таким растрепанным. И без того бледная кожа совсем утратила цвет, только розовеют два пятна на острых, как стекло, скулах и алеют полные губы. Такой неподвижный, будто высечен из мрамора. И от него разит смертью.

Низ туники весь в крови, стальной нагрудник исчерчен царапинами. Копья не видать, но от этого король не менее устрашающ. И он в самом деле внушает ужас. Лицо измазано землей, крошки ее собираются в морщинках вокруг глаз, на шее. И его, словно грозовая туча, омрачает ярость.

– Здравствуй, муж, – подхожу к королю и беру его за руку. – Давай поговорим.

Он упирается пятками. Я дергаю его за собой, и он все же выходит со мной в коридор, издавая тихое рычание, как проклятый зверь.

Едва дверь закрывается, оставляя нас наедине, он выдергивает руку из моей хватки.

– Стражники сообщили, что ты укрываешь человека снаружи. Это правда?

– Это правда, – я упираю руки в бока. – И что с того?

– Ты понимаешь, что наделала?

– Спасла жизнь?

Король раздувает ноздри. Каждая клеточка моего тела пытается от него отшатнуться. Он слишком близко, этот хищник.

– Ты пригласила в мой дом врага.

Слова заставляют меня задуматься. За то короткое время, что я знаю своего мужа, кое-что я таки усвоила: для него все враги.

– Почему ты считаешь, что он враг?

– Ты видела его глаза?

– Нет. Была слишком занята, пыталась не дать ему истечь кровью.

И вообще, глаза у него закрыты.

Жестокий смешок – словно удар плети.

– Ну разумеется, – произносит король, будто ожидал моей оплошности.

Оскорбление заставляет меня резко расправить плечи. Нахальства ему не занимать.

– Я скажу тебе, что я видела. Раненого, заблудшего человека, который пришел к твоей цитадели за помощью. А вместо этого получил стрелу. – Каждое слово вылетает в кристально чистый, как алмаз, момент ярости. – Безоружных людей не убивают.

– Он не безоружный. И больше не человек.

Не знаю почему, но проглатываю новые доводы. У раненого не было оружия. Но вдруг какое-то я попросту неспособна увидеть?

– Я не могла допустить, чтобы его смерть была на моей совести. Поэтому поступила как поступила. И не жалею.

Слишком многое умирает в Серости. Я не могла позволить, чтобы кого-то еще постигла та же участь.

Голубые глаза короля мерцают, будто холодное пламя. Проходит еще мгновение, прежде чем он отвечает:

– У тебя нет власти принимать такое решение без моего согласия.

– Есть у меня власть! – кричу я, с силой тыча пальцем ему в плечо. Он в замешательстве потирает это место. – Я тебе не плащ, повесить на крючок и забыть. Я – твоя жена. Я здесь живу, ем, сплю. Так что да, если я решаю спасти этого человека, то спасу, и ты ничего тут не поделаешь.

– Ты не знаешь, кто он такой, – рычит король, придвигаясь почти вплотную.

Врезаюсь спиной в стену. Меня окутывает аромат кедра, головокружительный и чистый, несмотря на тяжелый, железисто-соленый запах, пропитавший порванную одежду.

– Он мог явиться сюда с намерением убить меня или тебя. Это могла быть ловушка, – зловещий взгляд давит, словно камень.

Ох, из всех нелепостей, которые я слышала, вот эта просто самый сок.

– Слушай, да ты прав. Он столько крови потерял, что да, в самом-то деле, вот-вот вскочит и пырнет тебя ножом в сердце.

Холодное, бесчувственное сердце, которое скоро проткну я.

Король стужи застывает. Лоб меж черными бровями прорезает маленькая морщинка.

– Ты надо мной издеваешься.

– Издеваюсь, конечно! – кричу я с потрясенным смешком. – Даже если он пришел тебя убить, вряд ли ему сейчас хоть что-то удастся. Он сам-то едва за жизнь цепляется!

– Это к делу не