Развод со зверем. Он не отпустит - Анна Григорьевна Владимирова
— Ты не поможешь другим людям, если сядешь, — обернулась я резко, — все могут ошибиться.…
— Не надо, — перебил он меня, оттолкнулся от столешницы и направился в спальню.
— Вот только не возвращайся к прежнему себе, — направилась я следом, — пожалуйста….
Он обернулся от кровати:
— Я считаю себя виноватым, да. И я не могу отмахнуться от ответственности за эту смерть, Алёна. Что от меня тогда останется?
— Тот, кого я люблю и без кого не собираюсь жить! — повысила я голос. — Ты просил меня себя простить! Разе с тобой — не та же проблема?
— Нет, — покачал он головой. — Ты была растеряна и одинока, а я — профессионал, который не должен был оперировать. Я сознательно пошел на риск, хотя мог отказаться от операции. И мне отвечать.
Я опустила голову и спрятала лицо в ладонях.
— Ладно, — выдавила еле слышно. — Хорошо…
Собрались мы в тишине, и всю дорогу до Москвы провели в молчании. Мне хотелось спросить, будет ли Север вообще пользоваться услугами адвоката или признает свою вину и сядет в тюрьму, но я предпочла молчать. Только, когда за нами закрылась дверь квартиры и тишина достигла своего апогея, я обнаружила, что хочу привычно начать кричать на Севера, чтобы хоть как-то его встряхнуть, вывести на эмоции и какие-то поступки…
Но вместо этого я опустила взгляд на коробку с цветами, которую мне так и не довелось вывезти отсюда, постояла, переводя дух, и принялась ее вскрывать. Север растворился в тишине квартиры, я же погрузилась в то, что меня так отвлекало последнее время.
— Тебе помочь? — послышалось вдруг тихое за спиной, когда я уже начала вытаскивать горшки на пол, расставшись с идеей перетащить в оранжерею всё разом.
— Да, можно.…
Я растерянно проследила за тем, как Север поднял коробку и понес ее в кухню, и устало последовала за ним.
— Наверное, это все только выбросить, — начала я, когда он поставил коробку возле пруда.
— Ну, я хотя бы посмотрю? — и он вскинул на меня взгляд и улыбнулся, а у меня стал ком в горле.
Но я кое-как кивнула:
— Я поняла, что ты выбирал для оранжереи в основном растения, которые переносят долгое отсутствие полива и вообще стрессоустойчивые, — начала лепетать я что-то бессвязное, лишь бы мы не молчали.
— Да, я не люблю, когда у меня кто-то умирает….
48
Я смотрела на то, как он вытаскивает из коробки стаканчики с отростками цветов и выставляет на пол, и чувствовала, что с каждым его движением моя жизнь останавливается.
— Если ты предпочтешь сесть в тюрьму, я всё равно не смогу здесь жить, поэтому, может, и не стоит их вытаскивать…
Север медленно выставил очередной стакан, потом медленно уселся на пол и устало протер лицо.
— Я буду бороться, — поднял он на меня взгляд, — потому что тоже очень тебя люблю и не хочу без тебя жить.
Я сначала замерла, не веря услышанному, а потом всхлипнула, переползла к нему на колени и обняла, прикрыв глаза. Север прижал меня к себе, и мы замерли вместе с нашими жизнями, которые слились в одну. Лучше поздно, чем никогда….
— Я рада, — прошептала я, чувствуя, как надежда на спасение дает новый смысл. — Но, тогда, у нас много дел, да?
— Да, — тяжело вздохнул он.
— У тебя есть адвокат?
— Конечно.
— Отлично.…
*****
— Я бы предпочел, чтобы ты воспользовался услугами моего адвоката. Он специализируется на таких делах, — Амар поднял взгляд от стола. — Благодаря ему ты ещё не за решеткой.
— У меня есть свой адвокат, поэтому, не нужно, — возразил я.
— Север, — подался Амар вперёд, складывая руки на столе, — у тебя сегодня первая встреча со следователем. Мой адвокат уже давно на передовой по этому делу. Мы месяц сдерживали эту волну. И теперь тебе стоит прислушаться к его рекомендациям…
— Я помню его рекомендации, — холодно перебил его я. — Собственно, она одна — нигде не упоминать о том, что ты настоял на проведении операции несмотря на то, что я пытался отказаться оперировать в тот день.
— Север, я понимаю, что ты расстроен, но перекладывать ответственность на меня…
— Я не перекладываю ответственность. Я лишь подчеркиваю, что ты преувеличиваешь профессионализм твоего адвоката, Амар. А дело — дрянь. И вряд ли кто-то сможет меня из него вытащить, но я попробую и сделаю все возможное.
Я отвел взгляд в окно, чувствуя, как не хватает воздуха.…
Для зверя перспектива тюремного заключения гораздо более пугающая, чем для человека. Мне не грозило заключение в моем мире, потому что я принимал правила человеческой системы, а тюрьмы у людей для оборотней не приспособлены. Я не смогу обращаться в зверя, и это станет отдельной пыткой. В некоторых случаях, конечно, можно рассчитывать на перевод, но это закончится освобождением, потому что оно неминуемо закроет мне возможность вернуться в человеческую жизнь. Но смириться с этим я не представлял для себя возможности. Сбежать, допустив сознательную ошибку и гибель пациента? Кто я после этого? Вопрос сложный….
За последнюю неделю наша с Алёной жизнь сузилась до постоянных встреч с представителями судебной системы — консультантами, адвокатами, следователями…. Алёна погрузилась во все это настолько, что почти перестала есть и спать, а мои попытки прекратить это погружение встречали массу негодования. Она уверяла, что всегда вела свои дела в таком режиме, но откуда мне было знать? Я не знал свою жену настолько прежде, ведь я её почти не видел. Что не мешало мне принимать меры теперь, когда пришлось узнать ее с новой для себя стороны. Я объявил ей комендантский час — забирал все гаджеты после полуночи, кормил под недовольное сопение, относил в душ, соблазнял и.… предпочитал использовать оставшееся нам время по полной. Да, я не видел смысла в том, что она делала, не верил в то, что её упорство способно на что-то повлиять. Потому-что по ту сторону процесса стоял влиятельный чиновник, и он был вне себя от горя и гнева.
— Я знаю, что ты планируешь встретиться с министром,
