Отшельница. Искра короля - Марина Эльденберт

С тех пор, как Оливия покинула королевский дворец.

С местными лекарствами и их ингредиентами я успела познакомиться во время уроков Дэмиана, поэтому начала с изучения блокнота — с того, что остался на столе, а затем отыскала в ящиках и остальные мемуары. Что ж, теперь мне было что почитать. Но если я искала дневник, который разложит все по полочкам, позволит узнать бывшую королеву получше, то просчиталась.

Первое, что я поняла: Оливия любила вести записи. Очень. Но это был не роман. Будь я все еще на Земле, я бы обозначила это как алхимический блог. Или экспериментальный блог, с какой стороны посмотреть. В блокнотах, в основном, были короткие или не очень записи о том, как прошел какой-то эксперимент: удачно или неудачно. Из-за чего сначала я решила, что ничего интересного здесь не найду. Но потом между описаниями опытов наткнула на эмоциональные заметки Оливии о личной жизни.

Честно, лучше бы не находила!

Я бы предпочла думать о бывшей королеве как о женщине, которой не посчастливилось выйти замуж за Стефана Равьера. Которая стала жертвой дворцовых интриг и многочисленных измен мужа. Которая просто хотела почувствовать себя счастливой и любимой, и, когда случайно влюбилась, не смогла противиться этому чувству. Отдалась ему целиком.

Судя по записям на полях, как я их решила про себя называть, Оливия правда была влюблена в Кристофа Вальдена, или, по крайней мере, считала себя влюбленной. Потому что, чем дальше я читала, собирая историю королевы по кусочкам, как пазл, тем больше убеждалась, что она, как в старом анекдоте про хомяка, не любила никого, кроме себя.

Мне пришлось перетащить несколько блокнотов из лаборатории в спальню, потому что я опасалась, что кто-то из служанок заглянет к бывшей королеве под домашним арестом, не найдет меня и поднимает крик. Затем меня вместе с лабораторией найдут и все у меня изымут. Я читала их всю ночь, а затем спрятала под матрасом.

Наутро мои глаза болели от усталости, а на лбу залегла морщина: наверное, я слишком часто вскидывала брови, потрясенная очередным прочитанным откровением.

Так я узнала, что Лазар действительно ребенок Оливии и Кристофа, и его появление на свет королева описывала как чудо. После ее увлечения опытами, я было решила, что это тоже какой-то эксперимент. Эксперимент, конечно, был, Оливия с помощью своих опытов пыталась увеличить силу Кристофа до королевской. Увеличила или нет, кажется, не сумела понять даже она, но искра почувствовала родственную магию братьев, и Оливия случайно «залетела». Шанс этого был один на миллион, и у них получился чудесный драконенок.

Почему Стефан не казнил их всех, когда узнал? Еще до рождения Лазара. Оливия писала, что он был слишком в нее влюблен, поэтому все ей прощал. Простил и это. Она вообще описывала короля как ненавистного дракона, который мешал ее счастью. Судя по тому, как Оливия не стеснялась в эпитетах в сторону Стефана, ее счастью мешало само существование Равьера. Она мечтала о том, чтобы он исчез, а трон достался им с Кристофом. Кроме Стефана Оливии мешал еще и старший сын, которого она терпеть не могла, как и его отца.

Когда я дошла до описания «неудавшегося» опыта над Тимоти, меня замутило. Страх Оливии сквозил сквозь строчки, а почерк стал слишком размашистым, таким, что я с трудом могла прочесть некоторые слова. Хорошо, когда ты медик, и можешь прочитать все, даже с трудом различимое! Но что меня поразило больше всего: она боялась не за то, что Тимоти убьет зелье, она по-настоящему испугалась за себя. За их с Кристофом план править Рованом.

Я с отвращением захлопнула блокнот, спрятала его под подушку, а сама слезла с кровати и подошла к окну. На улице главенствовало лето с его яркими красками и теплом, но в моей груди словно растекался студеный холод. Я поежилась и обхватила себя руками, пытаясь согреться, потому что меня продолжало колотить.

Я не была идеальной матерью. Моя дочь это подтвердит. Я брала ночные смены, срывала семейные планы, когда нужно было провести срочную операцию, иногда пропускала важные события и забывала даты. Иногда я злилась на Наташу за то, что не может понять меня, за то, что дочь слишком зациклена на себе. Слишком отличается от меня. Я злилась на нее, когда она поддержала отца после его измены. Не должна была, но злилась. Но я никогда даже представить не могла, что захочу сознательно навредить собственной дочери. Оказавшись в другом мире и в другом теле, я не прожила ни дня, не думая, не вспоминая о своей Наташе. А Оливия… Оливия…

С моих губ сорвался всхлип. Как я могу винить Тимоти в недоверии после этого? Как я вообще после такого в глаза ему смогу посмотреть?

Холод растекся по всему моему телу, и в груди вспыхнуло. Я попыталась ее растереть, но руки и ноги стали ватными. Я покачнулась, чтобы ухватиться за подоконник, но промахнулась и соскользнула на ковер.

3.7

У всех в жизни бывают черные полосы. У кого-то даже угольно-черные, кому как не мне это знать. Но есть те, кто выбирает оставить прошлое в прошлом и идти дальше (привет, Оля), а есть те, кто выбирает интриги, злоупотребление властью и даром (привет, Оливия). Я всю жизнь старалась не осуждать никого, и, хотя с бывшим мужем у меня это сомнительно получилось, но все-таки получилось. Что же касается Оливии… я пыталась найти в ее дневниках хотя бы что-то, что поможет мне понять, почему она так поступила с собственным сыном. Пыталась и понимала, что все равно не найду, потому что этому оправдания нет. Стефан и Оливия могли решать свои дела между собой, делить влияние, власть, менять любовников и любовниц, но когда от этого начинают страдать дети…

Словом, после всего прочитанного меня накрыла хандра. Потеряв сознание и свалившись на пол, я, к счастью, не расшиблась. Нашла меня та самая служанка, которая разжилась ожерельем и, видимо, оценив перспективы долгосрочного сотрудничества, позаботилась обо мне как следует. Я пришла в себя в постели, укутанная покрывалом (в тему, потому что меня продолжало знобить), на тумбочке стояли укрепляющие зелья, а, едва увидев, что я проснулась, девушка убежала за чаем.

Чай помог согреться физически, но не морально. Впервые за все время, что я оказалась в этом мире, впервые, наверное, за всю свою жизнь