Воля владыки. В твоих руках - Рия Радовская
— Я разберусь, — говорил Сардар, от которого несло необъяснимым страхом, незнакомой обреченностью и тщательно скрываемым возбуждением. Асир знал, что разберется, но встречать правителей он должен был лично, это не обсуждалось.
Асир сел на кровати, потер слезящиеся глаза. Сардар протянул ему чашку кофе. Ядреная горечь неплохо прочищала мозги, а сил в запасе оставалось все еще много.
— Когда? — спросил Асир.
— Через два часа, не больше.
— Там должны быть все. Вы с Ладушем, Фаиз, Ваган.
— Мы будем.
— Я спущусь уже в зал приемов, пришлешь кого-нибудь с площади.
Сардар кивнул.
— Что с тобой творится? — все-таки спросил Асир, накидывая халат. Ладуш не хранил гробовое молчание, на вопросы отвечал подробно. Но он не знал и не мог знать всего.
— Это неважно.
Сардар чересчур пристально таращился в окно и чересчур старательно не смотрел в глаза. Асир затянул пояс и встал рядом.
— Для тебя или для Имхары?
— Для Имхары.
Плечо под рукой было жестким и напряженным, как и весь Сардар. Будто слишком сильно натянутая струна на аль-уде. Одно неосторожное касание — и порвется. Но рваться — это не про него.
Можно было надавить, попытаться вправить мозги или хотя бы спросить, что он такого разглядел в Хессе. Что разглядели они с Лин там, где Асир не видел ничего, кроме придури и хамства. Не видел или не смотрел? Этим тоже стоило заняться. Когда-нибудь. Позже.
— Успокойся, — вместо этого сказал он. — Может, просто время пришло?
— Не хотел я этого времени.
— Главное — хочешь ли сейчас.
— Я не знаю.
— Знаешь, идиот. А я чую, что знаешь. Выметайся и езжай встречать харитийцев, с остальным разберемся позже. Чего психуешь?
— У нее течка скоро, — очень спокойно сказал Сардар. Только вот плеснуло от него при этом такой яркой злостью, что Асир поморщился.
— И что? Не сегодня же.
— Не до того мне. Не к месту все это, блядь.
— А другим ты ее не отдашь. — Асир не спрашивал, но Сардар обернулся, уставился наконец в упор, с вызовом и раздражением.
— Отдам, если придется. Знаешь же.
— Знаю. Не бесись.
— Да не бешусь я. Просто… Ладно, плевать. Это ничему не помешает, ты можешь на меня рассчитывать.
Асир провожал его взглядом, пока не закрылась дверь. Проблема Сардара и правда могла подождать. Сидела в серале, под защитой, и пока не пыталась сорваться в безумие, в отличие от его собственной. И у него, в отличие от Сардара, сегодня оставалось на нее всего несколько часов. Потом Лин придется ждать до ночи, не меньше. Хотя Ладуш и профессор в один голос предрекали правильное завершение течки, на третий-четвертый день от начала, сам Асир не был уверен ни в чем.
Едва он вошел, Ладуш поднялся из кресла, сказал, не дожидаясь вопросов:
— Все хорошо.
— Собирайся, — велел Асир. — Выезд скоро.20599a
— Завтракал?
— Пусть подают через час на двоих.
В горле все еще стояла кофейная горечь, ее хотелось чем-нибудь заесть, но в ноздри уже вливался запах, и он пробуждал совсем другой аппетит.
Лин, разметавшаяся на кровати, беспокойно поводила рукой по простыне — она тоже чуяла. Асир подошел ближе, всматривался в осунувшееся лицо, в бледные губы и заострившиеся скулы. Первая течка давалась Лин тяжело. Вытягивала из нее все силы и как будто стирала с нее все краски. Асира это пугало, зверь внутри то настороженно замирал, то бесился от бессилия, потому что не мог защитить ту, кого защищать хотелось. Ни защитить, ни уберечь, только ждать и давать то, что требовалось.
Он скинул халат, лег рядом, притянул к себе, медленно выдохнул, почувствовав ответную крепкую хватку. Лин умудрялась даже во сне оборачиваться вокруг него вся. Вцеплялась руками и ногами и начинала дышать так жадно, будто старалась надышаться на несколько лет вперед. Асир погладил ее по спине, будить не хотелось, но приходилось — иначе не продержаться до ночи.
Будь у Лин нормальная течка — уже брал бы ее, расслабленную и теплую, но сейчас приходилось контролировать все, сдерживаться и двадцать раз думать, прежде чем что-то делать. Профессор такой надобности не видел и сверхпредосторожностей не прописывал, но Асиру было плевать. Профессор не чуял и десятой доли того, что чуял он, ему неоткуда было знать, что все это значит для Лин.
Та промычала что-то в полусне, потерлась носом, застонала довольно. Еще не проснулась, но запах желания в каких-то несколько мгновений стал ярким, густым и насыщенным.
— Хочешь, — сказал ей на ухо Асир.
— Да, — Лин открыла глаза, и ее взгляд вспыхнул радостью. — Доброе утро, владыка.
— Я бы дал тебе поспать дольше, но нельзя. — Асир накрыл ее рот, податливый и мягкий, вдавился языком, проскальзывая глубже. Лин ответила, как отвечала всегда — с откровенной жадностью. Иногда казалось, что так же она приняла бы что угодно, и не потому что так понравилось бы Асиру, а потому что сама захотела бы попробовать. Но Асир отгонял от себя неуместные мысли, они оба не были готовы к экспериментам, и неизвестно, будут ли готовы когда-нибудь.
Лин не хватало опыта, не хватало даже теоретических знаний, зато искреннего желания было хоть отбавляй. Желания раскрыться и принять. Интересно, как это будет после течки. Вот так же, сразу, без разогрева, не напоказ, а от души, или нет? — подумал Асир, когда пальцы стиснуло горячим и мокрым. Лин сжимала его коленями, притиралась тесно, целовала и ждала с предвкушением и легкой опаской. Предки знают, чего она каждый раз опасалась. Не боли, конечно, чего-то другого. То ли того, что Асир вдруг встанет и уйдет, оставив ее так, то ли как раз этой своей жадности и готовности. Асир даже не был уверен, что сама Лин осознает свои чувства в такие моменты, кроме желания, конечно.
Он перекатился на живот, не разжимая рук, не прерывая поцелуя, и вошел сразу, погружаясь одним толчком на всю длину. Они пробовали по-разному, и Лин было, по большому счету, все
