Северный ветер - Александрия Уорвик
На мгновение король встречается со мной взглядом. Таким пронзительным, властным, что мне кажется, будто я осталась перед ним обнаженной. Свет, тьма, нечто между ними. Это не глаза того, кто ничто не чувствует. Это глаза того, кто испытывал невообразимую боль.
И я задаюсь вопросом. Познал ли Король стужи однажды утешение – или это понятие для него полностью чуждо?
Мой былой гнев стихает до медленного кипения.
– Тебя же самого утешали, – шепчу я, – правда?
Король вскакивает так резко и яростно, что опрокидывает кресло набок. Мышцы сокращаются, будто он вот-вот выскочит из комнаты, но его ноги остаются прикованы к цветастому ковру.
– Расскажи, что произошло в Невмоворе.
Обычно я бы пропустила его требования мимо ушей. Но я устала. Мне кажется, что в хрупком промежутке между закатом и рассветом я прожила целую жизнь. Чем скорее Король стужи меня оставит, тем скорее я смогу заснуть.
Поэтому я рассказываю. Кое-что, не все. Умалчиваю об аптечной лавке, будто ее и не существовало вовсе. Король стужи выискивает неправду, но он меня не знает. Он не утруждал себя беседами со мной, если только не был вынужден. Поэтому ему не распознать, как легко я лгу.
– Это недопустимо, – говорит король, когда я замолкаю.
Что-то в его голосе заставляет волоски на моих руках встать дыбом.
– Что ты сделаешь?
Его взгляд прям и холоден.
– Отплачу им той же добротой, которую они проявили к тебе, но много, много хуже.
Я расправляю плечи, прислоняясь к изголовью, внутри все обрывается. Он преумножит их страдания. Мысль хуже страха. Страх – мимолетное чувство. А эта мысль будто липнет к самой коже.
– Так нельзя. Ты лишь дашь им очередной повод тебя ненавидеть, возможно, даже восстать.
Как будто мне не плевать. Но если он нападет на Невмовор, я потеряю всякий шанс заполучить настой, который мне обещал Зефир.
– Восстать против меня? – Король кривит губы. – Они не посмеют. Я их король.
– Преданность нужно заслужить, – заявляю я. – К ней не принудишь.
– Они бы тебя убили, – шипит он, вздергивая верхнюю губу и обнажая ровные белые зубы.
Я не спорю.
– Они боятся. Они страдают.
Как бы сильно ни изнывало от боли мое тело, я не могу их винить. На их месте я бы поступила точно так же. Мы должны жить, а значит – выживать, чего бы это ни стоило, зачастую отвратными способами.
Король стужи делает шаг к окну, мягкая ткань свободных штанов собирается складками на щиколотках.
– Ты их защищаешь, а ведь они избавились бы от тебя без задней мысли.
Крепче стискиваю одеяла. Что-то происходит, но я никак не уловлю, что именно.
– И это тебя злит? Что они могут причинить мне вред?
– Причинить тебе вред – значит посягнуть на мою власть. Оскорбление, которое я не могу спустить с рук.
Каждое слово сочится презрением. От сквозящей в них жестокости кожу пробирает мурашками, и я шепчу, одновременно боясь и желая услышать ответ:
– Что ты сделаешь?
В глазах Короля стужи горит обещание чинить разруху.
– Научу их не трогать то, что по праву мое.
Меня охватывает трепет. Вот он, бог тьмы и смерти, сокрушительный кулак зимы. В его словах слышен хруст костей, звон, с которым куется металл. В его уверенности есть нечто притягательное. Он прожил тысячелетия, а я всего лишь судорожный вздох, пух одуванчика, лед под летним солнцем. Встать у него на пути – значит быть уничтоженным. Горожане наверняка знали, что за их поступком последует кара. Насколько же глубока их ненависть к королю, чтобы этим пренебречь?
Мое. Так Король стужи сказал обо мне. Но не из желания защитить, тем самым как бы отмечая меня своей любовницей. Он говорил обо мне как о собственности, как об этом его копье или серебряных тарелках, украшающих его обеденный стол. И пусть меня еще никто так не называл – своей, – приятных чувств это не вызывает. Я – личность. Я принадлежу только сама себе. А я, видать, приложилась головой куда основательней, чем думала, раз так отреагировала.
– Отдыхай, – говорит король, отворачиваясь. – Тебе это нужно.
Когда Король стужи подходит к двери, я зову:
– Подожди.
Он останавливается, положив ладонь на изогнутую ручку.
– Почему ты на меня не смотришь?
Шрамы в углу рта болезненно тянет. Я прожила с изъяном достаточно долго, чтобы он перестал на меня влиять. Но иногда я слаба. Иногда я человечна.
– Из-за лица? Невыносимо его видеть?
Король стужи не оборачивается.
– В мире много уродства, жена, – медленно произносит он. – Но я не думаю, что ты к нему принадлежишь.
И после этих прощальных слов я остаюсь одна в темноте.
Глава 13
Требуется время, но я все же выздоравливаю. Спустя недели в постели и тишине, множества часов, проведенных за чтением у камина. Стена в маленькой гостиной заставлена полками с книгами. Я их все перечитала. В моем распоряжении еще никогда не было столько историй. Я ускользаю к кишащим пиратами морям, темным пещерам, что уходят к центру земли, городам, парящим в облаках, величественным домам, чьи стены увиты плющом. Но одного жанра мне катастрофически не хватает.
– Орла, – как-то вечером окликаю я служанку, когда она взбивает подушки у меня за спиной. – А в цитадели, случаем, нет других книг?
Ту, что у меня в руках сейчас, я перечитываю второй раз. В ней рассказывается о мужчине, герое, и его десятилетнем путешествии домой после десятилетней войны. Жена его все это время остается дома, на Итаке, с их юным сыном, и днем она ткет погребальный саван, а ночью распускает сделанное, чтобы не подпускать к себе женихов.
– Разумеется. Что вы предпочитаете?
Мельком заговорщицки улыбаюсь служанке:
– Правда хочешь знать?
Орла краснеет.
– Нет?.. – неуверенно отзывается она.
– Романтику.
Служанка с легкой тоской вздыхает:
– О любви, госпожа?
– Вообще-то о сексе.
Орла округляет глаза, и я хмыкаю. Что я могу сказать? Мне нравятся читать истории, где очень много секса. Особенно когда у меня самой его нет.
Любовь не создана для таких, как я.
– Что-нибудь должно найтись в библиотеке, – после недолгого раздумья говорит Орла. – Могу завтра проверить.
Я удивленно приподнимаюсь, матрас подо мной слегка прогибается.
– Здесь есть библиотека?
– О да! И просто великолепная. Господин собирает книги со всего света.
– Да ладно.
Орла кивает со всей серьезностью.
– Он страстно любит читать.
Хм. А я, видимо, даже и не задумывалась, что Король стужи хоть чем-то еще наслаждается, кроме своих королевских обязанностей. А именно – обрекать души влачить вечность в страданиях. Как любопытно. Очень, очень любопытно. Тихий голосок у меня в голове интересуется, какое же чтиво ему по нраву.
Прежде чем я успеваю спросить Орлу, где же эта библиотека находится, служанка подхватывает мои грязные вещи и закрывает за собой дверь.
Ем я у себя в покоях,
