Невеста генерала Грозы - Соня Мишина
— Увидимся, леди-подавальщица!
А сам Гроза, пасмурный и недовольный пуще прежнего, развернулся ко мне. Его губы исказила кривая, полная горечи ухмылка:
— Мои поздравления, леди Горнфельд. Вы не только лошадей мастерски приручаете. Вы, кажется, собираетесь приручить весь род Грозовых. Начиная с самых впечатлительных его представителей.
— А вам-то что за печаль, ваше сиятельство? Вы дали понять, что вам я, как возможная спутница жизни, не интересна. Или вас беспокоит, что ваш младший родич проявил больше такта и обходительности, чем вы? — прищурилась я, начиная подозревать, что Гроза вовсе не так безразличен ко мне, как пытается меня убедить.
Плавали, знаем: чем сильнее тебя соседский парень задевает, тем сильнее ты ему нравишься. Странно только, что генерал в его почтенном возрасте ведет себя в этом вопросе, как мальчишка.
— Мар-р-рш в свои покои! Лично провожу! — окончательно рассвирепел Гроза. — Отныне посещение конюшен — только под моим присмотром! Не хватало еще, чтобы барон Горнфельд обвинил кого-то из рода Грозовых в том, что он его не в меру дерзкую дочурку чести лишил!
Напоминать генералу, что его самого могут в столь неблаговидном поступке обвинить, я не решилась. Очень уж зол он был. Того и гляди, обернется снова драконом, схватит меня и утащит куда-нибудь подальше от императорского дворца, и вообще от столицы, да там и бросит. Не то чтобы я опасалась одна где-нибудь в лесу не выжить, но это же сколько времени напрасно потеряно будет! Еще и отбор завершится…
И все же от последней шпильки в адрес генерала я не удержалась: щелкнула каблуками, вытянулась, как могла, и проскандировала, как на параде:
— Рада стараться, ваше превосходительство!
У Грозы чуть дым из ушей не пошел. Но все же он развернулся и зашагал широким шагом в сторону того крыла императорского дворца, где жили претендентки на драконью лапу. Бежать за ним я сочла ниже своего достоинства, а потому пошла следом, не поспешая, но и не медля — так, будто сама по себе возвращалась с прогулки.
Гроза дошел до самого крыльца, не останавливаясь и не оглядываясь. Только там, увидев, как вытянулось лицо стражника при виде прославленного генерала в весьма вольном виде, Гроза вспомнил, что не одет. Быстро сделал вид, что случайно шел мимо и меня не видел, взметнулся в воздух и улетел.
— Что это было? — провожая дракона взглядом, спросила я стражника так, будто сама только теперь генерала увидела.
— Гроза… — задумчиво глядя на уносящуюся в небо крылатую фигуру, протянул стражник. — Говорят, совсем он странный да гневливый стал последнее время. А император отбор затеял, чтобы отыскать ту, что с его огненным нравом совладать сумеет.
Я вдруг вспомнила, как берег Гроза руку от прикосновений и лапу — от посторонних взглядов, когда передо мной и юным лордом Каэлом приземлился, и вдруг подумала: может, дело в ранении? В постоянной боли, с которой ни сам Гроза, ни лучшие императорские целители справиться не могут? Да и знает ли кто о его страданиях?
— Гроза… — я следом за стражником вздохнула, покачала головой и пошла в свои покои: будить подруг, готовиться к завтраку. И обдумывать новую мысль: как же мне выяснить, что с Грозой произошло, а еще — можно ли ему помочь. Очень уж мне не нравилось знать, что кто-то рядом страдает.
Глава 23
Совещание в верхах
Гроза повадился спать на сеновале сразу, как получил ранение, которое не смог исцелить даже генерал Топь ― специалист по хаотической магии болот. Гроза и раньше-то во дворце никогда надолго не задерживался: терпеть не мог все эти придворные церемонии, густые ароматы масел, которыми обливались каждый день фрейлины, и от которых он постоянно чихал, да так, что начинал болеть живот.
А после ранения, помимо замершей в полуобороте руки-лапы, обнаружился и еще один крайне неприятный и постыдный эффект: генерал перестал контролировать оборот во сне ― совсем как пятилетний птенец. Это было почти так же постыдно, как намочить ночью собственную постель!
…И практически невозможно скрыть. Во всяком случае, ночуя в отведенных ему покоях. А на конюшне и сны были спокойнее, и самопроизвольных оборотов почти не случалось. Вот и приходилось Грозе, еще больше укрепляя славу чудака, скрываться от своих бед там, где его ни одна придворная приживалка не достала бы ― на сеновале.
Но леди Горнфельд, эта несносная толстуха из провинции, нашла его и тут. Ей, видите ли, приспичило с утра пораньше навестить гнедую кобылу, которую подарил ей щедрый император. Пришла, начала разговаривать с лошадью, кормить ее морковкой, обихаживать… Шуметь, топать.
Ее мирное бормотание, ласковые нотки в низком грудном голосе слишком глубоко проникали в нутро, волновали Грозу. Заставляли вспоминать тот сладкий момент, когда его здоровая ладонь ― большая, широкая ― легла на еще более крупный мягкий зад, который так и хотелось смять, стиснуть, наслаждаясь трепетом горячей пышной плоти! Не то что тощие бедра и костлявые зады фрейлин и прочих благородных девиц, претендовавших на звание наездниц! У них-то и ухватиться было не за что…
Поймав себя на желании снова потискать Альриану Горнфельд, Гроза окончательно проснулся и тут же разгневался.
С одной стороны, он не мог не признать в глубине сердца, что хорошая хозяйка и должна заглядывать в конюшни, проверять, как ухаживают за ее питомицей, да и самой не лениться почистить и лошадь, и ее стойло. С другой стороны, раздражала эта селянская сметливость, присущая благородной, вроде бы, леди. Эта простота, с которой леди Горнфельд обходила все препятствия и постоянно оказывалась у него, Грозы, на пути!
Разумеется, он скатился с сеновала, чтобы высказать этой худородной выскочке все, что о ней думает! А в результате едва не поцеловал ее, прижав к стене, как самую что ни на есть простую деревенскую девку! Другого способа закрыть этой нахалке рот он просто не видел…
И вот теперь, все еще раздосадованный встречей с леди Горнфельд, злой на собственного двоюродного племянника Каэла, который надумал строить глазки Альриане, генерал Гроза мчался во все крылья в Пещеру Первых на совещание.
О том, что Император ждет его, Гроза узнал, когда явился в свои покои, чтобы умыться и переодеться. Пришлось забыть о завтраке и купании, обойтись ледяным обливанием и холодным куском мяса, который он закинул в рот и дожевал уже на ходу.
* * *
В Пещере Первых, как выяснилось, его ждал не
