В расчете на любовь - Марианна Красовская

Я подняла руки и завела их за шею, пытаясь нащупать замочек. Там ведь какой-то секрет, я не уверена, что у меня получится…

— Не выходит, — жалобно шепнула я. — Я не знаю, как расстегнуть цепочку.

Шумно выдохнув, князь встал и шагнул ко мне. Опустил ладонь на обнаженное плечо, откинул тяжелые волосы, потянул… Тонкая цепочка впилась в нежную кожу, но и не думала поддаваться. Он дернул еще раз — и ничего.

— Вот оно что…

Зариан вдруг оставил мою шею в покое, подцепил пальцем голубой камушек и нахмурился.

— Икшарская работа, очень старая. Знакомое плетение и редкие камни. Где ты его взяла?

— Купила на рынке, — соврала я.

— Не лги. Такие штучки на рынке не продают. Их хранят как зеницу ока и передают из поколения в поколения. Тебе его подарил мужчина. Кто он? Отвечай!

— Никто, — выкрикнула я, отшатнувшись. — Говорю же, купила на рынке! У сумасшедшей нищенки!

Барги, ты же говорил, что это — обычный амулет? Родовое сокровище, значит? Никогда бы не подумала.

— Ты никогда не смогла бы его надеть сама, — фыркнул Зариан. — Только хозяин теперь может его расстегнуть. И снять эту цепочку можно лишь с головой. Но я пока помилую тебя.

— Вот уж благодарствую, — не стерпела я и чудом увернулась от оплеухи.

Вероятнее всего, он и не собирался поднимать на меня руку, лишь пугал, но я все равно отскочила в сторону и отгородилась от него креслом. — Не смейте меня бить! В этом нет никакой чести!

— Что ты знаешь о чести, падшая женщина? — рыкнул Зариан.

— Для воина немыслимо ударить того, кто ему не соперник! — выкрикнула я.

— Соперником может быть лишь равный, — парировал князь. — А женщина — лишь вещь. Менее важная, чем лошадь или пес.

— Женщина родила вас на свет! Выходит, вы — хуже чем щенок?

— Младенцы не имеют никакой ценности, — усмехнулся икшарец. — Они — как пустой сосуд. Нужно время и терпение, чтобы их наполнить чем-то стоящим. Но ты чужеземка, ты еще ничего не знаешь. Мне даже нравится твоя строптивость. У сильных матерей рождаются крепкие сыновья. Я научу тебя всему, но не сегодня. Ночь на исходе, тебе стоит отдохнуть, женщина.

— Меня будут морить голодом? — настороженно спросила я, вдруг вспомнив, что так и не поужинала. — Вы дадите мне одежду?

— Ты была послушна и заслужила награду. А если скажешь, кто подарил тебе цепочку, я разрешу тебе написать письмо своему отцу, чтобы успокоить его сердце. Ты ведь — единственный ребенок, верно?

Я покачала головой, кусая губы. Написать письмо? Смешно. Вряд ли я смогу написать то, что захочу. Он не позволит. Да и какой в том смысл? Отец и так узнает, что меня украли. К тому же у него в шкатулке хранится прядь моих волос. Любой маг без труда по ней определит, жива я или нет.

Почему я упорно не называла имя Барги? Сама не знаю. Это ничего бы не изменило. Барги не из тех, кто испугается этого мерзкого князя. Более того, его имя могло бы стать моим шансом на свободу. Но я молчала, и Зариан, ухмыльнувшись мне в лицо, вышел из комнаты, забрав мою одежду и аккуратно закрыв за собой дверь. И, судя по щелчку, еще и засов задвинул.

Потерев лицо руками, я отодвинула меха на кровати, схватила простыню и в нее укуталась. Над горами разливался рассвет, окрашивая темное небо нежной персиковой акварелью.

Что ж, а я жаловалась на скуку. Воистину говорят, что стоит быть осторожнее в своих желаниях! Зато теперь ой как весело!

Итак, у меня остался лишь Барги. На мне — родовой амулет немыслимой ценности. Андрэс непременно явится за ним… или за мной. Стою ли я таких хлопот? Даже и сомнений нет — разумеется, да! Но вот что двигало этим мужчиной, я пока не понимаю. Если б он был в меня влюблен, я бы знала. Такое невозможно скрыть. Но для дружеских отношений подобный подарок слишком дорогой. Или все же нет?

Немного подумав, я решила, что сама бы отдала близкой подруге ценный артефакт, если бы знала, что он ей нужнее, чем мне. Я вообще не жадная, а для друзей готова на многое.

Значит, все же дружба? Даже жаль немного. Что мне стоило влюбиться в Барги? Он замечательный. Но я раз за разом выбирала подлецов и даже с Зарианом знатно просчиталась. Какая же я дура!

Глава 19

Пленница

Заснуть я так и не смогла. Глаза закрывались сами собой, но тут же открывались. Я прислушивалась к малейшим шорохам, вздрагивала от скрипа половиц, подскакивала от жужжания мух.

Завтрак и одежду принесла скрюченная бабка в черном платке, на вид — лет ста, а то и больше. Обожгла меня злобным взглядом совершенно черных глаз, бросила тряпки на пол, поставила на кровать поднос и что-то проворчала на незнакомом языке. Я уже чуточку понимала икшарский — в Вышецке он звучал так же часто, как урусский, — но не узнала ни одного слова. Я посмотрела на нее тем взглядом, каким усмиряла забывшую свое место прислугу, но вряд ли она оценила. Шаркая ногами, бабка уползла прочь, а я поднялась с постели. Первым делом схватила одежду: длинную рубаху до самого пола и полосатый халат вроде того, что я купила на рынке в Гюртане. Жаль, что не шальвары, но вполне годится. Главное, что чистое и на вид даже новое.

Голодом меня тоже морить не собирались. Свежайший, еще теплый хлеб. Сыр. Миска с чем-то желтым и очень густым. Чайник с травяным чаем. Посуда вполне приличная, даже не щербатая. Стало быть, я не в такой уж глуши, как уверял Зариан.

С аппетитом позавтракав и снова забравшись в постель, я крепко задумалась. Все же, зачем я князю? Любовницей меня сделать он мог и в Вышецке. Я сама ему это предложила. Деньги мои ему вряд ли достанутся. Если меня признают пропавшей, все унаследует Николас. Сумасшедшим Зариан явно не был, иначе бы не вкладывался в акции «Железнодорожного сообщества». Да и на самоубийцу вроде бы не слишком похож.

Но его поступок именно что пахнет форменным самоубийством. Чем больше я размышляла, тем крепче убеждалась: Ермилин не простит. Руки у него длинные, дотянутся до князя, где бы он ни