Моё пушистое величество 2 - Алиса Чернышова
Н-да.
Ситуация, которая проспиралила от лёгкого недопонимания до полноценной кровавой трагедии — ничего нового, типичная константа бытия. И ещё более ужасные вещи случаются тут и там просто из-за сочетания обстоятельств и чьего-нибудь желания сделать всё, как надо.
Но, такого рода истории, к сожалению, всегда становятся идеальным политическим рычагом.
— Эта история наделала много шума, — подтвердил очевидное Бонифаций. — С разных сторон. Усложнилось всё ещё и тем, что дух оленя ушёл в леса и отказался выходить к людям. Широкая общественность начала требовать, чтобы он предстал перед судом; он не собирался выполнять их требования, заявив, что над ним только Вечный Лес и его Царь, но не лживые драконьи законы. Мол, в своём лесу он был в своём праве.
— О, дерьмо, — сказал я, потому что — оно самое.
Нет, чисто технически я прекрасно понимаю, что могущественный природный дух, храм которого осквернили и людей которого убили, да ещё и на его же территории, действительно в своём праве. Некоторым образом. Но вряд ли это то право, которое готовы за ним признать местные земные законы. Что, разумеется, делает ситуацию тупиковой.
Бонифаций мрачно кивнул.
— Вот-вот, — сказал он. — Жару в печь, разумеется, тут же добавили родственники тех самых самопровозглашённых судей, которые как раз таки не поленились приехать в столицу и рассказать всем желающим слушать газетчикам о полоумной твари из лесов, которая устроила кровавый дождь, и злобных колдунах, её призвавших. Были, конечно, и те, кто высказывал другую точку зрения (в том числе спасённые духом-оленем “злобные колдуны”), но скандал набирал обороты, и нежелание духа предстать перед людьми ещё больше разжигало пламя. Я лично пытался поговорить с ним, но… он был огорчён смертью людей, зол и тревожен. Он сказал мне: “Больше никогда я не хочу видеть ни людей, ни драконов”.
— Но его не оставили в покое.
— Нет, не оставили. Так или иначе, он убил двадцать человек и заявил миру, что над ним не властны светские законы. Что… было объективно не самой лучшей идеей.
Я кивнул.
Будь дело у меня, родственники тех двадцати ещё и руками бы храм отстроили — но мой мир более жесток, иначе относится к духам местности и признаёт казнь в качестве наказания, равно как и право мести. Опять же, у меня, к добру или к худу, слово Императора всё ещё — закон. И порой это плохо, но в некоторых ситуациях удобно.
Здесь всё иначе. Этот мир мягче и сложнее, тут власть императоров уже несколько столетий не абсолютна, смешение магических рас создаёт кучу камней преткновения, а высшее право за духами не признаётся. Что хуже, этот мир утопает во внутренних противоречиях, фундаментальных и серьёзных, выросших на крови и пепле. Семена ненависти, давным-давно посеянные, всходят до сих пор, и долго ещё будут. Эти цветы очень живучи, в конце концов.
В местных обстоятельствах подобная история просто не могла закончиться ничем хорошим.
— Дело кончилось тем, что драконьи и оборотничьи дома в союзе с несколькими человеческими и магическими сообществами потребовали признать духа-оленя монстром, опасным для общества. Рил Ледяной, Опора Ледяного Трона, вынес этот вопрос в императорский суд, и решение было принято: либо дух явится в столицу, либо его приведут силой.
Я подавил желание ткнуться мордой в подушку.
— Олень отказался.
— Разумеется, отказался. Я пытался пробиться к нему, как мог, но всё, что получил в ответ, звучало как: “Они не изменились. Они никогда не изменятся. Они уже однажды сожгли меня? Хотят сжечь снова? Хорошо. Значит, пусть приходят.”
Я возвёл глаза к потолку.
На этом этапе, ничего уже не могло кончиться хорошо.
— Они сожгли его. Так?
— Если коротко, то да. То есть, сначала они пришли к его подопечному с требованием призвать фамилиара. Тот отказался, попытался сопротивляться аресту, и его убили. После этого дух оленя окончательно перестал выходить к кому-либо. Его лес превратился в жуткое, хтоническое место; несколько императорских отрядов сгинули там, пока Рил Ледяной во главе отряда Оранжевых драконов лично не превратил лес в выжженную, заледеневшую пустыню.
16
*
И что тут скажешь?
— В момент, когда дух оленя бросил прямой вызов императорской власти, его судьба была вопросом времени, — отметил я. — Впрочем, я так понимаю, он и сам прекрасно видел дорогу, по которой ступает.
— Да. И последствия у этой ситуации были те ещё. Так, Рил Ледяной при прямой поддержке драконьей и старой аристократий тут же протащил политику ограничений, которую давно хотел ввести. Она предполагала, что все фоморы и духи природы, живущие в Драконьей Империи, должны добровольно принести клятвы, ограничивающие их силы. Как ты можешь предсказать, ни фоморы, ни духи не пришли от этого в восторг. Так, Лирана Бакарийская прямо заявила, что, если уж кому-то тут надо ограничивать силы, то это драконам, учитывая анамнез массовых убийств, ими совершённых. Рил обвинил Лирану в клевете, Лирана Рила — в расовом предубеждении и попытках укрепить власть за счёт ущемления прав фоморов. Не то чтобы это был первый конфликт между Рилом и Лираной, но определённо первый настолько острый: Лирана даже требовала созвать по этому поводу международный совет. Собрание не состоялось, но отношения с Бакарией основательно накалились.
Я мысленно сделал отметку, что надо будет покопаться в местной географии. В прочитанных мной книгах Бакария упоминалась редко и подчёркнуто вскользь — но совершенно очевидно, что, кем бы ни была леди Лирана Бакарийская, она является оним из важнейших игроков. Фоморья королева, возможно?
— Эта история практически стоила Драконьей Империи
