Полукровка для звездных покорителей - Любовь Сливинская
— Да.
— Из-за землянки?
Бесстрастное лицо старца вряд ли часто отражало такие эмоции, как сейчас — изумление берет верх над ним.
Он вскидывает кустистые брови, и рот слегка перекашивается.
— Да, повелитель. Из-за землянки.
— Но… почему?
Примарх сверлит Алькиора взглядом.
А меня пробивает крупная дрожь.
Вдруг, неожиданно, что-то мягкое, шелковистое на ощупь и ласково-теплое обвивает мои плечи.
Не сразу понимаю, что это.
Хвост Дайонаса!
Он появляется и словно обнимает меня, оберегая.
— Она — особенная, повелитель. Я почувствовал это как только увидел ее глаза на том невольничьем рынке.
— Звездный скиталец Алькиор, ты… влюбился?
Изумление все еще не отпускает примарха. Он вглядывается в Алькиора, все еще не веря словам.
— На тот момент…
И от этого выражения я вспыхиваю и слегка трясусь от возбуждения.
— … это не имело никакой роли. Дайонас и Вайлен почувствовали тоже самое. Мы все почувствовали ее… уникальность, — добавляет Алькиор, не отводя твердого взгляда от примарха.
На мгновение повисает тишина.
А я едва справляюсь с крупной дрожью, которая трясет тело.
Если бы не ласковая нежность хвоста Дайонаса, я бы уже давно расплакалась от напряжения.
Но он прекрасно чувствует мое состояние и стискивает хвостом в объятиях, слегка поглаживая и успокаивая.
— Она… что? — он даже чуть подается вперед. — Уникальная? И в чем ее уникальность? Я хочу понять это, ведь мой сын сейчас борется с Омутом Вечности из-за этой… землянки, — он выплевывает слово «землянка» с нескрываемым пренебрежением.
— Она не просто землянка, отец протари.
Что-о?
Сегодня сказано столько слов, что кажется удивляться я больше не могу, но с каждой секундой поражаюсь все больше и больше!
Особенная? Уникальная? Не просто землянка?
Мне безумно приятно слышать такие слова от Алькиора. Он смело произносит их в присутствии всего экипажа, но… но он ошибается!
Я же обычная девушка с Земли. В моей жизни до первого полета в космос вообще не было ничего удивительного — обычная серая жизнь: детдом, университет, общежитие, учеба и подработки…
— Где она? — громыхает голос примарха.
Алькиор поворачивается к нам с Дайонасом, и от волнения у меня подкашиваются ноги. Если бы не хвост, то я точно давно бы упала на колени.
Поджилки трясутся, а на лбу выступает холодная испарина. В ушах стучит пульс.
Хвост Дайонаса ласково, но настойчиво подталкивает меня вперед.
Я не хочу выходить — мне очень страшно, да и этот суровый повелитель явно настроен против меня.
Может быть мужчины решат свои вопросы, а я пока тихонечко в уголке подожду?
В конце концов, я согласна и на Землю вернуться, хоть и не хочу расставаться с моими спасителями…
Хвост вытаскивает меня из-за огромной, как стена, спины моего защитника, и я встаю рядом.
Дайонас крепко сжимает мою ладонь… и приободряюще смотрит на меня, чуть улыбаясь.
Зеленые, глубокие глаза лучатся лаской…
Мы делаем шаг вперед вместе…
Глава 33
Алькиор и примарх одновременно чуть поворачивают головы в нашу сторону.
Две пары глаз вспыхивают при моем появлении.
Одни, серо-голубые, словно светятся и поблескивают, как драгоценные камни. Вторые — темные, жгучие, горят двумя малиновыми угольями, будто стараясь меня прожечь.
В одних — любовь, во вторых — ненависть.
Я с трудом передвигаю ноги — разом будто обессилела. Дрожу, волнуюсь и боюсь, потому что понимаю — я во власти этого сурового мужчины, а он смотрит на меня неодобрительно.
Хотя, его тоже можно понять. Я — причина по которой его сын балансирует на грани.
За своего ребенка я бы тоже разорвала любого. И это не смотря на всю кажущуюся хрупкость.
Хоть у меня и нет детей, но его чувства я могу понять, но… я же не виновата…
Примарх делает шаг навстречу, и Алькиор тут же отзывается таким же движением.
— Землянка… — произносит негромко примарх.
Дайонас почтительно наклоняет голову, и я следую его примеру.
В голове возникает дикая мысль, что мы участвуем в каком-то странном танце.
Нахмуриваюсь и отмахиваюсь от нее.
— Подойди.
Примарх говорит негромко, но в его голосе такая удивительная сила человека, которому абсолютно неизвестно что такое неподчинение.
Вздрагиваю и бросаю искоса взгляд на Дайонаса.
Он едва заметно кивает и ведет мою руку вперед, словно подталкивает.
Мне страшно, перевожу взгляд на Алькиора и… тону в глубине его глаз.
Он спокоен. Невозмутим.
Его взгляд красноречивее всех слов говорит: бояться не нужно! Я рядом!
И только он помогает мне сделать следующий — самый тяжелый шаг.
Ступни словно налиты свинцом, но я пересиливаю себя.
— Ближе, — голос пробирает до самой глубины.
Дрожа, делаю еще один шаг и замираю, опустив глаза.
Время будто останавливается. Повисает напряженная тишина.
Я чувствую на себе тяжелый, изучающий взгляд и не могу прекратить дрожать.
— Странно, — грохочет голос примарха совсем рядом.
По неясному колебанию отражения на полу я понимаю, что он подходит ближе.
— Посмотри на меня.
Только начинаю сильнее трястись.
Не могу поднять лицо — слишком страшно.
— Я велел тебе посмотреть на меня.
В голосе ни капли сочувствия или тепла — только холодная расчетливость.
Крупная дрожь пробивает меня с головы до пят.
И…
В ноздри внезапно врывается знакомый, манящий до боли, до сладкой истомы аромат — морская свежесть, с терпкостью эфирного масла.
На меня падает тень, и Алькиор встает передо мной. Берет меня за руку и накрывает мою ладонь своею.
Я поднимаю глаза: передо мной лицо Алькиора, а чуть за ним искаженное гневом, побелевшее — примарха.
— Что ты себе позволяешь, командующий? — сдавлено произносит он.
По капитанскому мостику проносится легкий ропот.
— Она — моя, — спокойно отвечает Алькиор, и от этих слов меня пронзает радостное возбуждение.
Даже не возбуждение, а восторг.
Он подводит меня ближе к примарху, который не отрывает от него свой озлобленный взгляд.
— Посмотри на нее, отец протари. Посмотри, — улыбается Алькиор будто знает, что-то такое, чего не знает никто.
Примарх переводит свой взгляд обратно на меня — тяжелый, придавливающий, цепкий — будто старается найти во мне какой-то изъян.
Поводит носом, как собака или волк, почуявший добычу.
— Чувствуешь, примарх? — улыбаясь спрашивает Алькиор.
— Да.
Да о чем они говорят? Что они такое чувствуют? Не понимаю ничего, но и вопрос задать боюсь.
— Я хочу, чтобы вы немедленно возвращались.
В голосе примарха нет прежней неприязни,
