Жена морского дьявола - Александра Бессмертных
Рагнар рыкнул и резко развернул её к себе лицом. Ника уперлась задом в столешницу, пират крепко удерживал её запястья и вжимал своим твердым телом в стол, нависая над беззащитной пленницей. Он был без плаща и Ника видела его настоящее лицо.
– Ну так что, – капитан склонился ниже, провел носом по щеке и спустился на открытую шею, шумно дыша, – ты делала?
Истлевшая наполовину пузатая свеча плохо разбавляла темноту, и очертания фигуры Рагнара скрывали сумерки. Ника и не заметила, когда успело так стемнеть.
– Я… я… н-ничего! – Дернулась, чтобы освободиться, но проще, наверное, сдвинуть гору, чем мужчину. Не придумала ничего лучше, чем ляпнуть: – Темно тут, я х-хотела взять свечу.
Рагнар хрипло рассмеялся. Его смех поднял дыбом волоски на шее Ники. Черные глаза блестели, затягивали в бездонную пропасть, сильные руки сжали хрупкую талию, притягивая ближе, затем капитан вздернул Нику вверх и усадил попой на стол, и вклинился бедрами меж разведенных ног. Подол платья бесстыже задрался, Рагнар положил ладонь на голень и медленно стал пробираться выше к колену, скользнул под ткань на бедро и сжал пальцы, вырывая из Ники сдавленный выдох.
– Лгунья из тебя плохая, девочка, – хрипло прошептал на ушко, прикусил мочку. – А я чую любую ложь – она гнилая на вкус.
– Пусти меня… – Ника забилась в стальных объятиях, упёрлась руками в каменную грудь, но оттолкнуть не могла. Слишком мужчина силен для неё.
– Не убедительно. Совсем, – капитан пиратов провел второй ладонью по спине Нике, она охнула от жара его кожи, тот ощущался даже через одежды. Рагнар намотал на кулак волосы наследницы и оттянул, заставив её прогнуться в спине и почти лечь на стол, освобождая себе этим больший доступ к шее и ключицам.
– Больше я не намерен ждать.
С этими словами мужчина жадно дыша уткнулся в шею, ощущая губами тонкую жилку пульса девчонки, которая неистово билась в такт ритму её сердца. Прикусил и впился в кожу, посылая по телу Ники обжигающую волну чего-то приятного, острого.
Ника дернулась в его руках от неожиданности, но хватка пирата была крепкой. Из её горла вырвался то ли полустон, то ли полухрип.
– Какая ты отзывчивая… – довольно проурчал и поднялся к приоткрытому рту. Лизнул нижнюю губу, прикусил и оттянул, словив новый стон, а после набросился со всей страстью, раздвинул губы и смял, грубо терзал, исследуя жадным языком внутри.
Нику била крупная дрожь, на лбу блестели маленькие бусины пота, губы горели от бесконечных поцелуев, она вся горела и плавилась в умелых руках капитана, и уже не понимала, где она, с кем и что делает. Всё закачалось в хмельном тумане, по нервам побежал разряд, будя в ней ощущения, которых она раньше не знала и не думала, что способна познать.
И прежде чем мысли Ники успели вернуться из далеких странствий, Рагнар нырнул ладонью под вырез платья и обхватил холмик груди, сжал, перекатывая между пальцев набухшую горошину.
Сметающей всё на своем пути лавиной нахлынула беспомощность, Ника почувствовала, что сдаётся, и что-то тёплое обволакивает её, лишая воли, а бесстрастное лицо пирата расплывается и тонет в пустоте. В какой-то миг Ника поняла, что тоже целует его и обнимает спину в ответ, царапает через рубаху.
Рагнар протяжно зарычал, прямо как дикий зверь, глаза его опасно полыхнули красным, и он в нетерпении рванул съехавший с молочного покатого плеча ворот платья, обнажая налитую девичью грудь. Руками сдавил талию до вскрика, опрокидывая Нику спиной на бесценный папирус карты, за которую любой матёрый пират перерезал бы горло родной матери. На пол полетела антрацитовая миниатюра корабля, но мужчине было плевать сейчас на неё и всех.
Шершавые от ветра губы мужчины обрушились на правый холмик груди, захватили зубами затвердевший от холода сосок и прикусили, другой рукой капитан сжал горло Ники, усиливая во сто крат испытываемые ею эмоции. Ника вскрикнула и выгнулась ему навстречу, как донельзя натянутая тетива лука.
– Правильно. Вот так, кричи для меня, наследница, – похвалил Рагнар. – Это намного вкуснее, чем твой страх.
Капитан коснулся сосредоточения женственности через батистовую ткань белья, и на Нику словно ушат ледяной воды вылили. Разом пришло осознание, что она творит и ЧТО позволяет пирату!
– Нет! Пусти, я не хочу… Пусти.
Вынырнула из омута. Да как она вообще могла поддаться дьяволу?! Вожделение схлынуло, как и не бывало, Ника уперлась ладошками в горячую грудь, сминая в кулаках влажную рубашку, но разве остановишь так сразу распалённого похотью мужчину.
– Пусти, пожалуйста, не на-адо-о!
Рагнар замер, дышал он тяжело и с каждым новым вздохом втягивал в себя воздух со свистом. Он поднял голову от вожделенных прелестей и зло уставился в разрумяненное страстью лицо Ники. Русые волосы облепили взмокший лоб и щёки, её рот был приоткрыт, дышала она часто и поверхностно, а с глаз медленно сходила дымка страсти, взамен наполняясь влагой и испугом.
Слёзы… нет, она не ревела, не билась в истерике под ним, те просто скопились в уголках зелёных глаз, но грёбаный страх девчонки почему-то останавливал его. Почему? Пират не знал ответа на этот вроде пустяковый вопрос.
Ника сморгнула не нужные сейчас слёзы и вдруг наткнулась взглядом на кинжал, торчащий из-за пояса капитана, не думая особо, что делает, она вытащила его из ножен и приставила к незащищённому горлу мужчины.
Рагнар приподнял левую бровь, а рот исказился в поощрительной усмешке. Всё-таки решилась противостоять ему серьезно. Разумеется пират позволил ей эту глупость, но был приятно удивлен. Помнится при их первых встречах она дрожала, как осиновый лист на ветру, и от неё за версту фонило страхом и ужасом, а сегодня, вот, уже оружием размахивается. И даже смогла ранить его, сама того не осознавая – на торсе в разрезанной дыре рубахи на коже набух капельками кровавый росчерк. Растет девочка.
Рагнар посмотрел на порез, оценил и насмешливо хмыкнул:
– Будешь бороться за свою честь со мной? Силенок-то хватит?
Ника вспыхнула негодующе, смешно ему! Она устала его бояться и трепетать от ужаса каждый раз стоит этому гаду жуткому приблизиться, нахмурилась и крепче натянула у распахнутого ворота зажатую в маленький кулак мужскую рубашку, лезвие кинжала уперлось и натянуло кожу, подтверждая серьезность намерений.
– Думаешь, я смерти боюсь? Ошибаешься, грязный мерзкий пират!
