Моё пушистое величество 2 - Алиса Чернышова
— У меня много ответов, и ни один из них тебе не понравится. Потому что это нарушило бы равновесие и отбросило Долину в зарево гражданской войны с неизвестным исходом? Потому что ни один из вас не был готов к исходу? Потому что вдвоём вы были лучшим, что могло случиться с этим троном? Потому что такова нить твоей судьбы?
— О, конечно, судьба, — меня трясло от бешенства. — Вы, великие маги, блуждающие по высшим дорогам, очень любите говорить о судьбе. Но где это оставляет меня, а? Тётя с дядей и ты, вы никогда не брали меня на эти ваши высшие дороги. Как бы я ни тянулся к вам, вы всегда были немного выше — но я, я, конечно, должен был расти с Фаэн Шо, чтобы моя судьба свершилась. Я должен был торчать в том проклятом дворце, наблюдая, как все, кто мне дорог, уходят в лучшую жизнь, предают или умирают. Вы такие благородные, но никто из вас даже не подумал забрать меня с собой в ваши прекрасные, далёкие миры, на вершины духа и тайны… И я смирился. Честно. Но ты… Я не знаю, почему я думал, что люблю тебя. У тебя вместо сердца паутина.
Её улыбка дрогнула.
— Так и есть, — ответила она просто.
И как же, как же я её ненавидел в этот момент.
— У меня паутина вместо сердца, — сказала она. — Это правда, и на правду обычно сильнее всего обижаются, ты это знаешь, как и я. И да, будь у меня снова этот выбор, я поступила бы так же. Но, Кан…
— Для тебя я Его Величество.
— ..Твоё Величество, нравится тебе или не нравится, злишься ты на меня или нет, но это твой бой и твой долг. Я сделала для тебя то, что было в моих силах. Но именно ты начал эту историю; тебе же, по законам нарратива, и ставить финальную точку. Время пришло. И злись как угодно, но этого не изменишь.
— Конечно, не изменишь. Как и того, что моё счастье все и всегда радостно меняют на высшее благо. Как благородно с вашей стороны!
Она едва заметно сжала кулаки.
— Ты зол, о император. В тебе говорит ярость.
— Я зол. Но во мне наконец-то говорю — я!
Леди Шийни коротко усмехнулась. В её равнодушных глазах наконец-то, наконец-то забурлило нечто яркое.
Я оскалился. Я жалел, что мы не можем сразиться прямо здесь и сейчас.
— Отлично, Твоё Величество, — её голос струился, как шёлк — она была в ярости. Отлично. — Значит, да будет же по словам твоим. Но видит Бездна, я однажды поклялась присматривать за тобой — и я пыталась, из памяти и уважения к своей наставнице. Пусть даже первые сто лет мне постоянно приходилось напоминать себе, почему я не должна тебя убивать, такую дичь ты порой творил. Но нет, хочешь верь, хочешь нет, но я старалась, как могла. И я знала всегда: единственной моей ошибкой был тот момент, когда я позволила личному вклиниться между нами.
— О, тут я смею согласиться!
— Приятно, что мы всё ещё можем прийти к согласию! И всего лишь закономерно, что мы оба здесь смотрим в глаза последствиям наших ошибок.
— Это я для тебя? Ошибка?
— Проще перечислить, чем ты для меня не являешься. Но это не важно. Мы оба состоим из решений и последствий, своих и чужих. Мы с тобой, если уж на то пошло, и есть — последствия.
— Как поэтично.
— Может быть, но — честно. Веришь или нет, я тоже много чего не выбирала. И много кого потеряла. Может, хватит капризов, твоё непревзойдённое величество? Ты устал быть императором, строить дворцы, устраивать пиры и коллекционировать жён, бедняжка? И да, я понимаю, от этого тоже можно устать; но прикрути уровень драматизма, будь так добр. У каждого из нас свои испытания. И свои награды.
— Ну да, конечно! Ты-то знаешь, о чём говоришь!
Её холодный фасад окончательно сменила ледяная ярость.
— Да, представь себе! Я знаю, о чём говорю, потому что должна была умереть, прожив немногим больше полутора декад. Я избежала этой смерти, но пережила её во сне не менее реалистичном, чем сама жизнь. И иногда, в самые чёрные свои часы, я возвращаюсь в этот сон. Иногда мне кажется, что я всё ещё лежу на дне колодца, со следами чужих рук на коже, и вода смывает с меня кровь, мою и чужую, и я умираю медленно, и смотрю предсмертный сон, дарованный ползущими по стенкам пауками. Как тебе такая реальность?!
— Я…
— Заткнись! Мне надоело, знаешь? Я знаю, как ощущается медленная смерть, я знаю, каково это — захлёбываться грязью, я знаю, каково это — быть беспомощным. И даже если я могла бы пожертвовать многим, чтобы предупредить тебя — ты вёл себя тогда, как избалованный кусок дерьма, Твоё Величество. У меня есть лояльность к тебе, но это не отменяет и того, что я сочувствую другому Королю Кошмаров, рождённому из твоих ошибок. Тебя никуда не забрали? Меня, представь себе, тоже! Я унаследовала орден намного раньше, чем ты — власть. Тебя моя наставница, женщина, ставшая мне второй матерью, навещала, но для меня она была навсегда потеряна. У меня на руках был магический мир, разворошенный чуть-не-случившимся апокалипсисом, орден, с которым надо было что-то делать, кучка внутренних врагов, постоянно пытавшихся меня сместить и узнать секреты учений Паучьих Королев, малолетние сиблинги, которые проходили этапы становления хтонических магов со всеми неизбежными последствиями, сила, которой я не умела управлять толком, полное крыло жертв моего дядюшки-маньяка, решение о жизни и смерти которых мне надо было принимать лично, потому что иначе неправильно, иначе нельзя, даже если хочется сбросить это на кого-то другого — и ты, грёбаный довесок, вишенка на торте! Я отправила тебе моего самого лучшего паука, зная, что он может не вернуться. Он сам знал, что может не вернуться! Мы обсудили это, если хочешь, и он сказал, что пожертвует своей духовной сущностью, чтобы дать тебе шанс на нормальное детство и вернуть тебе долг, признанный наставницей. Это ты считаешь ничем?! Ты, если хочешь знать, шёл в комплекте с твоей мамашей, которая не забывала сниться мне каждые двадцать лет, чтобы пообещать апокалипсис, если ты, бедняжка,
