Саймон - Анна Есина
— Смею тебе напомнить, что я видел тебя в пижаме и спросонья. Так что если ты хотела поберечь эту красоту до первого совместного утра, то прогадала. Убери волосы от лица, пожалуйста.
Она неуверенно откинула пряди со лба и робко, будто превозмогая страх, посмотрела в камеру.
— Привет, — Семён улыбнулся и скорчил рожицу.
— Привет, — Геля ощутила, как наливаются огненным румянцем щёки.
— Прекращай меня стесняться. Кто вообще внушил тебе мысль, что ты можешь быть некрасивой?
— М-м, зеркало?
— Чушь собачья, оно у тебя какое-то кривое. Знаешь, зачем я позвонил?
— Вогнать меня в краску?
— Мне нравится этот глагол из твоих уст, — Семён ухмыльнулся, облизнул губы, словно смакуя все оттенки красочной фантазии, которая мелькнула в голове, потом добавил. — Я хотел пригласить тебя на обед. Только не в торговый центр, ага? Сжалься над моим желудком.
— Я не против, если ты выберешь место, куда пустят в майке и джинсах, иначе я буду собираться до самого ужина.
— Отлично, тогда я пришлю за тобой такси.
— Эй, полегче! Я и сама могу приехать, ты только скажи, куда.
— Если скажу, тебе придётся показать мне свою сегодняшнюю пижаму. Целиком.
Геля разразилась смехом.
— Серьёзно?
— Более чем, — Семён откинулся на спинку кресла и обхватил рукой затылок. — Так что, вызывать такси?
— А если на мне застиранная футболка и бабкины панталоны?
— Я готов любоваться хоть скафандром, если в нём будешь ты, — льстиво отозвался он.
Геля прижала телефон к груди и беззвучно заверещала, совсем как школьница, впервые влюбившаяся в старшеклассника-хулигана. Потом набралась храбрости, улеглась вдоль кровати и подняла телефон на расстояние вытянутой руки. Медленно повела им вниз, давая обзор на алый велюровый комплект из майки с кружевной окантовкой и шортикам в тон. Её не покидала мысль, что на теле нет бюстгальтера, и весьма аппетитная грудь являет собой бесформенное зрелище. Да и бёдра далеки от идеала.
Закончив с обзорной «экскурсией», Геля перевернулась на живот и прислонила телефон к изголовью.
— Ты уверена, что это ночной костюм твоей бабки? — спросил Семён.
Она кивнула, не в силах произнести что-то вслух. Сердце гулко стучало, в животе ворочался горячий шар желания. Она не смогла бы признаться, но эта выходка наэлектризовала всё внутри. Судя по всему, на Семёна она тоже подействовала опьяняюще. Он неотрывно смотрел в камеру, глаза блестели, словно два озерца во время дождя, а по губам блуждала манящая улыбка.
— Больше не показывайся мне в этой пижаме, пока не надумаешь разрешить её снять, — предостерёг он, прикрыл глаза, потёр переносицу и чуть более мягко сказал, — одевайся. Буду ждать тебя в ресторане «Радиан Холл» на улице Ярославского.
Геля шутливо козырнула и сложила губы трубочкой, отправляя воздушный поцелуй. Семён сделал вид, что поймал её чмоканье и с самым серьёзным видом прижал сжатый кулак к сердцу. Она улыбнулась и завершила звонок. Пулей вскочила с постели и помчалась одеваться.
Оставшиеся «кружочки» досматривала на бегу.
— После обеда я пропадаю в операционной, — вещал Семён из комнаты, которая больше всего напоминала ванную. — Тут без шуток — ответственность огромная. Иногда думаю: вот бы изобрели кнопку «отменить травму», но пока приходится работать руками. Позавчера была операция на колене — четыре часа корпел над микроскопом, как ювелир. А после — чувствуешь себя, будто сам прошёл через операцию, притом самую бесчеловечную.
Ближе к вечеру — бумажная работа. Знаешь, сколько форм нужно заполнить, чтобы просто зафиксировать перелом мизинца? Я уже и не считаю. Иногда мечтаю о том дне, когда все эти бумажки превратятся в пепел… Но пока что пепел остаётся только от моих нервов. А ещё от кофе — пью его литрами.
Ах да, забыл упомянуть, что в обед у меня обычно консилиумы, обсуждения сложных случаев. На днях был пациент с переломом челюсти после драки — представь, он пытался мне доказать, что упал с велосипеда! А его так называемый «велосипед» стоял в углу палаты и тихонько хихикал.
Вечером — консультации, обсуждения с коллегами. И да, я всё ещё заведующий, так что все сложные случаи — ко мне. Иногда хочется сказать: «Ребята, давайте распределим травмы поровну!», но кто ж меня послушает? А ещё приходится разбираться с жалобами — особенно весело, когда пациент жалуется, что мы слишком медленно лечим его перелом. Люди порой такие глупые.
А дома я просто ноль. Без всяких палочек и оговорок. Валюсь на диван напротив телика и убиваю мозговые клетки тупыми сериалами. Чаще всего смотрю «Теорию большого взрыва» или «Секс в большом городе». И не хихикай там, я преданный поклонник творчества Сары Джессики Паркер. Кстати, на днях пересматривал «Скорую помощь», и нет, не из-за Джорджа Клуни, мне больше по нраву Джулианна Маргулис. Вот я ретроград, правда?
Засыпаю где-то через час-два после возвращения. Иногда на том самом диване, но чаще стараюсь всё же донести свою тушку до кровати. Правда, порой во сне продолжаю читать истории болезней — просыпаюсь в холодном поту, пытаясь вспомнить, где у пациента был перелом.
Геля прослушала несколько видеозаписей подряд и каждый раз диву давалась, как так вышло, что такое сокровище — и до сих пор одинок? Ответ напрашивался сам собой. У Семёна попросту нет времени и сил на отношения. Работа занимает всё его время и мысли.
Уже в такси она запустила последний оставшийся «кругляш» и с тянущим низ живота предвкушением уставилась на экран.
— И да, я всё ещё живой, несмотря на все эти травмы и бумажки. Видимо, судьба у меня такая — спасать людей и рассказывать тебе об этом в «кружочках». А ещё у меня сегодня был пациент, который поблагодарил меня за то, что я «так профессионально сломал ему гипс» — это, наверное, высшая форма доверия. Впрочем, какую ересь я несу? Всё, пора отключаться — уже заговариваться начинаю.
Сообщение оборвалось. Она хотела было убрать телефон, как Семён поделился фотографией с подписью: «Моя сеструха».
На снимке застыли две поразительные фигуры. Словно две половинки одной души, брат и сестра стояли в рок-позе, подняв руки в характерном знаке «коза».
Он — высокий голубоглазый блондин с выразительными татуировками на руках и тоннелями в ушах. Колечко в носу добавляло его образу бунтарский шик. Чёрная футболка и джинсы подчёркивали его стройную фигуру, а взгляд буквально сражал наповал духом дерзости и свободы.
Она — его зеркальное отражение, но с женственным началом. Те же светлые волосы, но тёмные глаза, придающие облику оттенок загадочности. Пирсинг в языке, так называемая
