Пари - Александра Плен
– Нет, – ответил Николас на его просьбу, – завтра утром я буду занят.
А в глазах – паника и смятение.
– Извини, что побеспокоил, – ответил Родан, развернулся и под тяжёлое молчание прошёл на выход.
Он не обижался на Николаса. Напротив, понимал сложность его положения. С одной стороны, доброе отношение друзей и, по сути, всех студентов Академии, с другой – просьба преподавателя, который вскоре покинет заведение, сына человека, ненавидимого всеми беллирцами. Родан сам вчера слышал, как Николаса называли лотаровским прихвостнем.
Направляясь в столовую и надеясь на разговор с парнем, Родан невольно размышлял, как устроить его будущее. После окончания Академии он собирался пригласить Николаса во дворец, дать ему должность: назначить секретарём или офицером королевской гвардии, чтобы был всё время на глазах, под присмотром. Жил и работал спокойно, без дуэлей, войн и авантюр. У парня есть голова на плечах, он сможет сделать хорошую карьеру при дворе.
Нет. Секретарь – слишком близко. Он и так не в силах прожить ни дня, чтобы не вспомнить серые глаза и по-детски пухлые губы. Едва удерживает себя от того, чтобы не оставить после лекции, заведя незначащий разговор, не столкнуться якобы случайно в коридоре, не зайти в его комнату, придумав убедительную причину…
Странно. Николас учится на втором курсе. Почему тогда он не обращал на него внимания весь прошлый год и заметил только сейчас? Что изменилось?
Ни один сон в последнее время не обходится без его участия. Наваждение какое-то. Если бы Родан не был уверен в том, что его привлекают только женщины, то подумал бы, что желает с ним близости.
Значит, в канцелярию или Совет министров, помощником, например. Наверное, он сможет находиться с Николасом в одном здании, не пересекаясь, не стремясь увидеть, не ревнуя к красоткам, которые, он уверен, будут вешаться симпатичному герцогскому отпрыску на шею.
Сможет… Силы воли Родану не занимать. Смог же он исподволь подвести отца к мысли отдать ему Беллир. Смог проучиться четыре с половиной года в Академии, не раскрыв своего инкогнито, смог собрать вокруг себя команду единомышленников – пусть небольшую, но и это достижение во враждебном государстве. Смог скрывать свой ум, любознательность, взять знания и умения от отца и всех завоёванных им королевств, обдумать, объединить и создать своё видение военного дела. Смог найти деньги и построить тайную фабрику по изготовлению мушкетов. Значит, сможет выбросить из головы Николаса Кондора.
После столовой он отправился сразу в преподавательский корпус. Нашёл Бриана, учителя физики и механики. Тот согласился представлять его интересы на дуэли.
Родан решил провести обе одновременно – чего растягивать удовольствие? Да и времени возиться с заносчивыми юнцами у него не было. Во дворце ждал отец.
Лотар прислал письмо с приказом срочно явиться. «Есть разговор», – написал он. Родан, прочитав строчки, ощутил смутную тревогу. Неужели отец передумал отдавать ему Беллир? Сейчас у принца было слишком мало сил, чтобы сопротивляться отцу, его огромной армии, пусть она и была размазана по всем шести королевствам. Или он узнал о фабрике? Год назад её начали строить на востоке, в баронстве Вирт. Ректор дал добро и людей. А может, отец и вовсе его вызвал по ничего не значащей причине… Любил он неожиданные импровизации, которые частенько заканчивались то оргиями, то массовыми казнями.
Утром на поляне опять собралась вся Академия. «То ли им нечем заняться, то ли они так сильно жаждут увидеть меня мёртвым», – весело подумал Родан, обводя взглядом студиозов. Николаса он тоже увидел, хотя и с трудом узнал из-за широкого шарфа, закрывающего нижнюю часть лица парня. Неужели замёрз? Родану, наоборот, было жарко. По сравнению с той зимой, к которой он привык на родине, беллирская была почти летом.
– Начнём? – улыбнулся он Патеру.
Николь чувствовала себя отвратительно. Вчера, после отказа Родану, друзья похвалили её, да так одобрительно, что чуть не сломали ключицу – каждый старался хлопнуть по плечу изо всей силы. Вот что она не любила больше всего в Академии, так это эти «дружеские» хлопки. А любила… наверное, брюки. Как же удобно было в них ходить! Впервые в жизни она расстроилась, что родилась девушкой, а не парнем. Приедет домой и обязательно закажет модистке несколько пар для дома.
На дуэль её опять вытащил Брок. Сказал, что не простит себе, если не увидит, как убьют наследника Лотара. Николь только мысленно застонала: «Они что, слепые? Если кто и умрёт на дуэли, то не Родан. Так, как он владеет рапирой, не владеет никто в Академии».
Николь смотрела на младшего Лотара, кусала губы под шарфом и не могла перестать дрожать. Не из-за холода, нет. В душе бушевала смесь уже хорошо знакомой ненависти к парню и жгучего стыда. «Он решил, что я струсила, – думала она, – что я подлая и расчётливая трусиха, для которой мнение студентов важнее справедливости».
А справедливость заключалась в том, что сын Грега Кровавого по сравнению с большинством аристократов выглядел куда более благородным и честным, чем они. Он предложил ей помощь, хотя совсем не обязан был этого делать, похвалил её перед классом, назвав её проект перспективным, он прекрасный преподаватель и наставник. Он достойно принял её отказ. Он…
Почему же все эти мысли приходят к ней только тогда, когда Родан далеко? Когда она не слышит его голоса и не видит его лица? Но стоит ему появиться рядом – и вся её уверенность исчезала, уступая место странному, необъяснимому страху.
Как Николь и ожидала, что первая дуэль, что вторая продлились не больше нескольких секунд. Родан точным ударом повредил правую руку и Патеру, и Реко. Проткнул в одном и том же месте – чуть выше локтя. Рана была хоть и пустяковой, но очень неприятной. А когда Патер перебросил рапиру в левую руку и крикнул: «Продолжаем!», Родан лишь ухмыльнулся:
– Я вам оставил одну руку. Если желаете, могу проткнуть и вторую, но тогда слуги будут вас кормить с ложечки и снимать штаны в уборной. Хотите?
Патер, мгновение подумав, отступил. Реко тоже согласился не продолжать дуэль. Никто больше не сомневался, что наследника Лотара не победить в честном поединке. Многие студенты расстроились, что Родан остался жив, но были и те, кто восхитился его мастерством. Ион даже подошёл и попросил показать несколько приёмов.
После дуэли Родан пошел в конюшню седлать жеребца. До столицы двадцать километров, если спешить, то к ночи он будет во дворце.
Он решил отправиться налегке, не заходя в свою комнату, потому что боялся не удержаться. Если зайдёт в общежитие, то зайдёт и к Николасу. Короткой встречи издалека на дуэли ему было мало. У него выкручивало суставы, и грудь горела огнём от желания видеть юношу. Это желание нарастало как снежный ком, с каждым днём становясь всё более нетерпимым и болезненным.
Оно так сильно было похоже на страсть, что становилось страшно.
Лекцию, которая должна была сегодня состояться, он перенёс на завтра и теперь сомневался, правильно ли поступил. Променял час в обществе Николаса на сомнительный разговор с отцом. А чтобы попасть утром в Академию, ему придётся ехать обратно всю ночь.
Родан не хотел оценивать свои чувства, не хотел задумываться, размышлять… почему ни с того ни с сего его потянуло к парню. Да так сильно, что все его мысли в последнее время были лишь о нём. А может, это его наказание и спасение одновременно? Женщины его ненавидят, ему никогда не испытать их любви, так, возможно, парень его полюбит?
Спит же сейчас Родан с женщинами, ничего не чувствуя, просто сбрасывая напряжение? Он не спрашивает их имена, не помнит ни лиц, ни фигур – ночью в тёмной комнате все одинаковые. И дальше будет поступать так же, а днём он будет с Николасом, разговаривать с ним, смотреть на него, любоваться им…
Нет! Родан ударил бока коня шпорами, тот почти по-человечески вскрикнул и помчался ещё быстрее. Он не искалечит Николасу жизнь, не станет его принуждать. Решено! Никакого дворца, секретариата, Совета, личной гвардии… После окончания Академии младший Кондор уедет в своё поместье, женится. Пусть любит жену,
