Обнаженная для генерала - Татьяна Озерова

Он сжал мою кисть жёсткими горячими пальцами, поднял руку выше, вынуждая встать, подчиняя моё тело своей воле одним движением.

Я стояла перед ним, запрокинув голову, вся дрожа, в полном оцепенении. Он смотрел на меня, на моё перепуганное лицо, на платье, что вдруг показалось мне смехотворно тонким и беззащитным.

— Как ты красива, — прошептал он хрипло.

Прежде чем я успела осознать себя, он обхватил меня ручищами, наклонился и поцеловал.

Глава 19. Поцелуй

Его поцелуй был нападением. Захватом.

Жёсткие губы грубо прижались к моим, требуя полного подчинения.

Я задохнулась от его чистой, концентрированной мужской силы.

От него исходил жар, смешанный с прохладным, стальным свечением недавно применённой мощной магии. Он пах грозой, холодным ветром с гор, дорогим и сложным парфюмом.

Фоном, едва уловимым для моего дара, вибрировали остатки боевых заклятий — щиты, сдерживающие удары, и следы чужой, разорванной магической атаки.

Больше чем страх за себя, меня сковал страх за него. Он был в бою. В настоящей опасности. И вышел из магического поединка победителем.

Вот почему так яростен и резок. Отголоски боя.

Осознание этого ударило в виски, странным образом смешавшись с внезапно нахлынувшим возбуждением от его властных объятий, от присваивающего поцелуя.

Он был жив. Он был здесь. И он был так опытен.

Его губы властно раскрыли мои, гибкий, умелый язык вторгся внутрь, исследуя мой рот, заставляя задыхаться от урагана новых, тягучих ощущений.

Моё тело таяло под его напором. Кровь стучала в висках, а внизу живота разгоралось горячее, томное пламя.

Его руки, большие и твёрдые, прижали меня к себе так сильно, что я ощутила каждый мускул его торса, весь внушительный рельеф его могучего тела.

Он вминал меня в себя, уничтожая малейшее пространство между нами.

И я… я сдавалась. Сначала губы разомкнулись шире в немом разрешении. Потом мой язык робко встретил его, и я услышала его низкий, одобрительный рык.

Тепло разлилось по всему моему телу, собираясь внизу живота тугой, трепещущей волной желания.

Он был так умел, так уверен в каждом движении, что мои страхи растворялись в этом море ощущений.

Я забыла обо всём. Было только сейчас. Только его вкус, его сила, его магия, смешивающаяся с моей.

Мой ответный трепет, моё тело, подавшееся ему навстречу, мой блаженный стон стали той искрой, что подожгла порох.

С него словно слетели последние остатки сдержанности. Поцелуй стал ещё более жадным, глубоким.

Генерал оторвался от моих губ, и принялся обжигать мою шею быстрыми, голодными поцелуями.

Его пальцы схватили вырез моего платья. Я дёрнулась от оглушительного треска — генерал не стал утруждаться, просто разорвал его мощным рывком.

Его губы и язык тут же принялись клеймить мои ключицы, шею, плечи. Он срывал с меня платье и тут же покрывал освобожденные участки кожи жадными, обжигающими поцелуями.

Он не давал мне опомниться. Тонкая нательная сорочка тоже была грубо разорвана. Это пугало. Я уперлась руками в его мощную грудь, постаралась отстраниться.

В тот же миг ощутила лёгкое, но неотвратимое магическое давление. Рэналф мягко, но абсолютно непреклонно зафиксировал мои запястья за спиной, не причиняя боли, лишая возможности сопротивляться.

Прежде чем страх успел полностью затопить меня, его горячий, требовательный рот сомкнулся вокруг моего обнажённого соска.

Я ахнула от неожиданности и ошеломляющего, неприличного удовольствия.

Его язык кружил вокруг напряжённой вершинки, ласкал, заставляя вырываться из груди сдавленные стоны. Его пальцы сжимали другую грудь, лаская её, и эти умелые, опытные ласки будили во мне такое жгучее, постыдное возбуждение, что я забывала дышать.

Мне нравилось это. Великие силы, как же мне нравилось!

Но его стремительность, его яростная, почти звериная несдержанность пугали.

Генерал зарылся пальцами в мои волосы, ловко и быстро освобождая от заколок тяжёлые пряди.

Его руки, шершавые и горячие, скользнули по моим плечам, спине, бёдрам, срывая с меня остатки всего, что ему мешало добраться до моей голой кожи.

Он продолжал обнажать меня стремительно, умело. Дорогой бархат бесформенной грудой упал на пол.

Теперь я была в его руках в одних чулках, трусиках и туфлях, укрытая лишь волосами, под дождём его искусных ласк и умелых поцелуев.

Такая же обнажённая, как тогда…

Я окаменела от острого, беспощадного воспоминания.

Та комната. Мужчины. Их взгляды на моей обнажённой коже. Позор, унижение, беспомощность.

— Нет… — выдохнула я, — стой. Остановись.

Мой осипший голос прозвучал едва слышно, и я ещё больше испугалась, что не услышит…

Но генерал услышал. Он замер. Буквально окаменел, тяжело дыша. Его застывшие руки на моём голом теле теперь казались железными оковами. Его дыхание стало тяжёлым, прерывистым.

— Пусти!

Я рванулась, но его руки, его магия продолжали удерживать меня.

Паника, настоящая, слепая, затопила меня с головой, смывая вызванное им возбуждение.

Страх, стыд, беспомощность — всё это смешалось и рвануло с силой, которую я не могла сдержать.

Воздух в гостиной затрепетал и засвистел.

Стёкла с оглушительным грохотом лопнули, осыпаясь внутрь осколками. Люстра над нами закачалась, зазвенела хрустальными подвесками и рухнула на пол, разбивая паркет.

Всё вокруг задрожало — стены, пол, мебель. Со стен посыпалась штукатурка.

Глухой, мощный гул, исходивший от меня, заполнил всё пространство.

Вихрь. Снова вихрь. Только на этот раз не в лесу, а в его собственных покоях!

Глава 20. Осколки

Объятия генерала изменились, став неожиданно бережными, а магические путы вокруг моих запястий бесследно растворились в воздухе.

— Тшшш… — тихо заговорил он, быстро, торопливо, прижимая мою голову к своей груди. — Нея, тише, малышка. Напугал тебя, чурбан одичавший. Маленькая моя. Не трону больше. Ну всё, всё. Тшшш.

Его магия, всегда такая властная и подавляющая, теперь мягко окутала меня, поглощая расходящиеся волны усиливающихся магических ударов.

Я затаила дыхание, ощущая, как дрожь медленно отступает, в то время как его магия решительно и безжалостно гасила разбушевавшуюся стихию внутри меня.

Наконец, в комнате воцарилась абсолютная тишина, и Рэналф бросил короткий оценивающий взгляд по комнате, фиксируя масштаб разрушений.

В его глазах, ещё несколько минут назад пылавших страстью, теперь читалась лишь холодная собранность и полное самообладание.

Тишина, наступившая после оглушительного грохота, была настолько абсолютной, что давила на уши.

Воздух густо пылил гипсом и мельчайшими осколками хрусталя, но они не долетали до нас, останавливаясь у невидимого барьера магического щита Рэналфа.

Я стояла, прижавшись к нему, отчаянно пытаясь совладать с дрожью, сотрясавшей всё моё тело, пытаясь осознать весь масштаб разрушений, которые натворила.

Мой затравленный, полный ужаса