Там, где нас нет - Альвин Де Лорени
Небольшие прогулки несколько раз в неделю, по наполненному солнцем и ароматом цветов саду, вносили приятное разнообразие в рутину жизни.
Это был замечательный сад, наверное, один из прекраснейших в здешнем мире. Диковинные плоды зрели здесь на раскидистых, пышных деревьях. Розы, фиалки, левкои и лаванда с анемонами росли целыми купами, наполняя воздух поистине райским благоуханием, смеялись ромашки и влюблённо смотрели на них нарциссы.
Мощёные цветными камешками дорожки, чудесные деревянные скамейки в самых неожиданных уголках сада, беседки, увитые плющом и зовущие отдохнуть в своей тени. Сад-сказка.
Во время одной из прогулок мне неожиданно пришла в голову идея. Я встал и пошел искать мощное дерево. Дерево-донор. Встав спиной к дереву, прижавшись к нему затылком, позвоночником, копчиком, спиной и пятками я, закинув руки назад, обхватил дерево ладонями. Расслабился и мысленно представил, как в каждую клеточку моего тела втекает чистая серебристо-белая энергия. Почувствовав, что тело пропиталось ею насквозь, поблагодарил дерево за помощь.
В один из таких наполненных покоем дней ко мне в очередной раз явилась делать маникюр парочка трещоток — Лило и Эльфи. Посмотрев на их суету вокруг меня, мне пришла в голову мысль: вот они делают мне педикюр, а смысл, если его никто не видит — вся обувь которую я здесь видел была закрытой.
Вспомнил наших девчонок (эх-х!) летом бегавших в босоножках разного вида и намалевал на бумаге, что-то такое в этностиле, да ещё и с камушками. Показал. «Сороки» выхватили листок, ахи, охи, а что это, а это для чего, а как здесь, если вот тут сделать так. Опять был вытребован хмурый мужичок-сапожник. Задача ему была поставлена сшить что-то по нарисованному мной эскизу. Сделал, принёс, «сороки» не одобрили, прибежали ко мне — оме, это не то! Всей толпой (я, Янка, «сороки» и оба охранника) пошли к сапожнику. Долго бродили по переходам, тёмным, светлым, крытым и открытым. Спрашивали встречных слуг, где может находиться этот отшельник. Наконец нашли каморку этого папы Карло от обувной промышленности.
Мужичок долго стоял с непокрытой головой под ливнем упреков и обвинений Эльфи и Лило, ещё немного и они дошли бы до слёз (мне так показалось). Чёрт, неужели всё это взаправду или это такая изощрённая манипуляция? Мне кажется, мужик был готов нас убить.
Взяв в руки вырезанную из толстой кожи подошву, показал ему, где должен быть невысокий каблучок, как должна выглядеть пяточка, какие и где проходят ремешки и как всё это расшить узорами и раскрасить. Погодите, я ещё вас обрадую СТРАЗИКАМИ!
Знаками показал, что первый экземпляр обуви он должен принести мне. Было кивание головой, закатывание глаз к небу, призывание в свидетели Великой Силы, пожимание плечами и глубокие вздохи, словом, все те жесты, без которых жизнь людей никак не обходится.
Неумолкавших всё это время маникюрш забрать с собой пришлось силой. Весь путь в мои «покои» они хвостиком тянулись за мной и жаловались на свою горькую судьбу: ну как так можно, оме, так нельзя!.. В конце концов мне это надоело слушать, я резко повернулся, ладонями остановил, чуть не ткнувшихся в меня мальчишек и приложил палец у губам: т-с-с. Затем сделал жест застёгивания рта на молнию. Надо было видеть их глаза! Мгновенно затихшие Лило и Эльфи тут же развернулись и рванули от меня по коридору. Янка и охранники уставились на меня с недоумением. А я что? Я ничего. Потом только до меня дошло, что жест застёгивания рта для незнающего выглядит как жест перерезания горла.
Через три дня сапожник принёс босоножки и мне удалось их примерить. Ну что сказать, удобно, красиво, но такая обувь не по мне. Поручил Янке убрать босоножки в шкаф и сохранить до прихода маникюрш. Босоножки были продемонстрированы трещоткам и вызвали целую бурю восторгов и восхищений. Я уже хотел было отдать босоножки кому-то из них, но заметив умоляющий взгляд Янки передумал. После ухода болтушек я подозвал Янку и вручил ему новую обувь. Приняв подарок Янка прижал босоножки к груди и глазами полными слёз смотрел на меня.
За всё это время у нас с Улькой сложился своеобразный симбиоз: я рассказывал ему о происходящем со мной и вокруг меня, он эмоционально на это реагировал, иногда подсказывал что-то, восхищённо замирал, узнав о птичке, общении со здешним солнцем или о прогулках по саду. Открыв рот, образно говоря, он слушал о том, что я узнал о Великой Силе и взаимодействии с ней. Привычка разговаривать внутри себя с Улькой настолько въелась, что стала заметна со сторòны: иногда я «подтормаживал» и «зависал» посреди общения с кем либо.
Волосы мои, как и ногти росли очень быстро и на мой вопрос, мастер Тилорн пояснил, что такой ускоренный рост этих кератиновых образований вызван тем, что и так высокая регенерация вызванная усилиями искусников-целителей была ещё больше подстёгнута целебной мазью. Так, что сейчас мои седые до белизны волосы отросли ниже плеч. Такая длина волос доставляла мне много хлопот: одно только расчёсывание по утрам чего стоило. Терпение моё подходило к концу — ещё немного и придётся стричься.
* * *
В одном из дворов замка была оборудована площадка для тренировок воинов-альф. Стояли столбы на которых были развешены мишени для стрельбы и другой нужный инвентарь. Свободный от дежурств десяток воинов, одетых в кожаные тренировочные доспехи, разминался под присмотром десятника.
Я находился на галерее второго этажа, проходившей вокруг двора, и внимательно наблюдал за альфами, стараясь рассмотреть оболочки и движение энергии в их телах. Наблюдения не были напрасными. Я заметил, что перед тем как совершить какое-либо движение по энергетической системе воина пробегал импульс, т. е. видя энергетическую систему человека можно было предсказать его действия. Дальнейшие наблюдения за тем же Янкой, моими охранниками и Фрицем подтвердили мою догадку.
Как-то придя ко мне, мастер Тилорн сообщил мне, что они с Абрахасом готовы к последней операции — операции по восстановлению языка.
— Оме, — сказал Тилорн, — мы возьмём часть вашей мышцы из правого бедра и на её основе создадим вам новый язык, правда его чувствительность не будет такой же как у родного языка, но мы восстановим все нервные окончания и к нему вернётся полная подвижность. Чувство вкуса сохранится, но будет слабее, так как большая часть вкусовых рецепторов уничтожена. Шрамов на бедре не останется
