Демонская кровь Маргариты - Ольга Александровна Ильина
— Здесь ты найдешь все свои ответы, Маргариточка.
Я с опаской посмотрела на сундук, прежде чем его взять, и чуть не выронила. Тяжелый, зараза, оказался. Значительно тяжелее, чем вчера. Но я даже не удивилась этому странному обстоятельству. Устала удивляться, бояться начала.
Никогда прежде я не думала, что у бабушки могли быть от меня секреты, тем более такие… невероятные. И вот теперь… Что еще я там найду? Какие семейные тайны обнаружу? Да и надо ли их ворошить? Но, взглянув на не совсем уже глюки, поняла, что выбора нет, иначе я так и не пойму, какого лешего со мной случилось, и как все это исправить?
* * *
Дотащив сундук до дивана, я еще долго не решалась снять замок. Гипнотизировала старую резную крышку, втайне надеясь, что там ничего нет. Ну, а вдруг повезет? Хоть раз. Увы, мечта моя не сбылась, а внутри оказалось много чего странного и непонятного.
Сверху лежал какой-то куль, мешающий разглядеть, а что же там дальше. Я осторожно его коснулась, пощупала, медленно развернула и удивилась, поразилась даже. В обычную, пожелтевшую от времени, миткаль была завернута сорочка или даже платье, длинное, просторное, стального цвета, необычно другое — на ощупь это было что-то необыкновенное. Никогда такого не чувствовала, ткань словно из воды состояла: вроде твердая, с виду вполне привычная, а я словно водопад держу. Странно, непонятно, но приятно.
Под кулем оказались четыре шкатулки, все старые, все резные, все загадочные. Верхняя была тонкой и длинной. Я открыла ее и увидела нож, старинный, инкрустированный камнями. Не думаю, что драгоценными, но рисунок складывался в символ — ветка вишни с белыми цветами. По лезвию шла надпись на старорусском: «Не навреди» — главный слоган «клятвы Гиппократа». Чудовищно, что ее сейчас отменили. Бабушка бы от подобного произвола бушевала и письма в министерства строчила, если бы дожила. Для нее эти слова никогда не были пустым звуком, как и последующие:
«Получая высокое звание врача и приступая к профессиональной деятельности, я торжественно клянусь: честно исполнять свой врачебный долг, посвятить свои знания и умения предупреждению и лечению заболеваний, сохранению и укреплению здоровья человека;
быть всегда готовым оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну, внимательно и заботливо относиться к больному, действовать исключительно в его интересах независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств;
проявлять высочайшее уважение к жизни человека, никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии;
хранить благодарность и уважение к своим учителям, быть требовательным и справедливым к своим ученикам, способствовать их профессиональному росту;
доброжелательно относиться к коллегам, обращаться к ним за помощью и советом, если этого требуют интересы больного, и самому никогда не отказывать коллегам в помощи и совете;
постоянно совершенствовать свое профессиональное мастерство, беречь и развивать благородные традиции медицины».
Когда-то, заканчивая девятый класс, я подумывала пойти по бабушкиным стопам. А что? Больницу я знала, как и все «прелести» работы медиком: низкая зарплата, огромная ответственность, частое перегорание, когда черствеешь, постоянно сталкиваясь со смертью.
Бабушка всегда говорила: «Когда смерть и страдания человека перестают тебя трогать и становится все равно, то это первый признак твоей собственной смерти, как медика». И я была с ней полностью согласна.
В эту профессию приходят по-разному: кто-то, как я, по родительским стопам, кого-то призвание зовет, а кого-то душа. Меня тоже звала. И я зашла в местный медицинский колледж, а там, прямо при входе, на стене была выбита эта клятва, только в немного уменьшенном варианте. Я долго на нее смотрела, проникалась, а вечером пришла к бабушке и заявила, что буду подавать туда документы. Бабуля выслушала меня, серьезно так, а после усадила в кресло, отложила вязание и сказала то, что надолго меня обидело. Она сказала, что это не мое, я не справлюсь, что медиком надо родиться, а она во мне ничего подобного не видит. Я тогда сбежала в свою комнату и долго плакала в подушку, пока бабушка не пришла, не погладила меня по волосам и не сказала:
— Не переживай, цветочек, ты найдешь свое призвание, в другом найдешь, и людям помогать будешь, как того твоя душа просит.
Бабушка ошиблась: свое призвание я так и не нашла, если только можно считать призванием мою мышиную возню в архиве корпорации «Немезида».
Отложив кинжал к сорочке, я взялась за следующую шкатулку, побольше. В ней лежали камни, всякие разные, от речной гальки до искусственного жемчуга любой расцветки и размера. Ничего драгоценного тут тоже не наблюдалось, а значит, неведомый клад раскопать в бабушкином сундуке мне не светило, но для меня эти камни хранили отпечаток ее жизни.
Я никогда не видела ее с ними, но могла представить, как она их перебирала, раскладывала на синей шелковой тряпице, в которую были завернуты несколько флаконов с порошками непонятного содержания. Открыть их я не рискнула, потом у нола или домового поинтересуюсь, не опасны ли снадобья?
Здесь же обнаружились и старые карты таро, очень изношенные, и вызывающие во мне недоумение. Неужели домовой прав, и моя бабушка все же была ведьмой? Ведь судя по степени потертости, ими пользовались долго и часто.
В третьей шкатулке лежал шар, настоящий, как у гадалок, похожий на тот снежный шарик, что мне подарили на Новый год. Я даже не поленилась подойти к серванту, достать подарок и сравнить оба варианта. Они в самом деле были похожи, только тот, который из шкатулки абсолютно прозрачный, а в подаренном по-прежнему творилось что-то непонятное: серый туман, огненные вспышки и полное отсутствие понимания, как же эта штука работает.
Я честно пыталась вчера найти выключатель, или вход для батареек, но ничего похожего не обнаружила. Но и вглядываться вглубь этого водоворота опасалась. Вдруг еще что-то жуткое привидится, вроде рогатого субъекта, подозрительно смахивающего на нашего нового босса.
А самая интересная и важная информация лежала в нижней шкатулке, закрытой на крючок. В ней были письма, какие-то бумаги и старые фотографии.
Взяв в руки самое первое, верхнее письмо, я узнала на конверте бабушкин почерк. Она всегда очень красиво, правильно писала, а я завидовала. Сама пишу отвратительно и неразборчиво, как многие доктора. Письмо было адресовано мне, но я не спешила его открывать. Испугалась.
На кухне в одном из ящиков гарнитура лежала старая коробка из-под обуви. И там бабушка хранила свои рецепты, важные бумаги, свидетельства, письма от подруг,
