Хризолит и Бирюза - Мария Озера

Казалось, что атмосфера этого вечера была буквально соткана из искренней радости, тёплых надежд и предвкушения чего-то волшебного. Каждый гость словно окунулся в мир, где не существовало проблем, а царили только веселье и беззаботность.

— Ты как? — внезапно поинтересовалась Жизель, как только все торжественные речи закончились и гости начали кружиться в танце.

В этом простом вопросе читался целый ворох невысказанных смыслов. Я отчётливо понимала, что Жизель имеет в виду сразу несколько вещей: мою реакцию на ошеломляющую новость о том, что Нивар — мой брат, моё отношение к гостям из Вирдумлара, которых я сама же пригласила на этот бал, моё внутреннее состояние после того, как я из простой девушки, двадцать шесть лет прожившей без роду и племени в трущобах, превратилась в княжну могущественной империи.

Эмоции внутри меня бурлили, словно кипящий котёл, но я не могла подобрать слов, чтобы выразить всё, что чувствовала. Всё, что я смогла выдавить из себя сквозь ком в горле:

— Я в порядке.

Жизель кивнула, но я могла видеть, как на ее лице отражается недоверие. Она явно ожидала большего, чем просто стандартный ответ. Я перевела взгляд на танцующих, яркие платья и смех поднимались в воздухе, создавая атмосферу торжества, но внутри меня царило смятение.

Глубокий вздох вырвался из моей груди. В этот момент я остро осознала: каждое сказанное слово отныне будет иметь вес, каждый шаг — значение.

Быть частью империи — это, без сомнения, великая привилегия, открывающая невероятные возможности. Но вместе с тем это и тяжкое бремя, которое ложится на плечи.

Мои мысли метались между прошлым и будущим. Воспоминания о жизни в трущобах, о борьбе за выживание, о простых, но искренних радостях бедной жизни переплетались с перспективами новой жизни в высшем обществе.

Я размышляла о том, каким будет моё будущее в этом новом мире. Возможности казались бесконечными: влияние, власть, роскошь, образование, связи. Но вместе с тем меня не покидал страх.

Страх потерять себя в этом новом мире, раствориться в роскоши и церемониалах, забыть, кем я была раньше. Опасение, что я не справлюсь с возложенной на меня ролью, что не смогу оправдать ожидания окружающих, что не найду своё место в этой новой реальности.

Противоречивые чувства разрывали меня на части, а в душе шла настоящая борьба между желанием принять новую жизнь и страхом перед неизвестностью.

Отец позвал Нивара к себе именно в тот момент, когда цесаревич вставал с трона, намереваясь подойти ко мне. Из груди невольно вырвался тихий стон разочарования.

В этом огромном, сверкающем зале я чувствовала себя бесконечно одинокой, потерянной среди роскошных интерьеров и чопорных гостей. Нивар был словно единственным островком понимания в этом море формальности и церемониала — единственным человеком, к кому я могла обратиться, чтобы не раствориться в этой ослепительной, но чужой жизни. Но в одно мгновение этот хрупкий луч надежды был безжалостно украден.

Заметив моё смятение, отец едва заметно кивнул головой в сторону Дмидена. Намек был более чем очевиден: настало время налаживать отношения, устранять недопонимания, сглаживать острые углы.

Когда на кону стоит собственная жизнь, найти общий язык с неприятным собеседником кажется практически невыполнимой задачей. Но я сама заварила эту кашу интриг и политических манёвров — теперь предстояло расхлёбывать последствия собственных решений.

Если Нивар олицетворял для меня луч надежды, то образ Идена больше напоминал тень скорби. Этот мужчина словно воплощал в себе все тяготы и страдания мира. Он был живым напоминанием о том, что жизнь порой состоит не только из ярких моментов, но и из неутешных теней прошлого.

Его глубокие глаза, наполненные невыразимой болью, хранили в себе множество нерассказанных историй — историй о потерях, разочарованиях, разбитых надеждах. Иден не искал утешения или сочувствия — он предпочитал оставаться в тени, словно притягивая к себе всю окружающую тоску и меланхолию.

И всё же в этой меланхолии таилась удивительная сила — искра острого интеллекта, которая делала его личностью, притягивающей людей, несмотря на ауру отчуждения. Окружающие тянулись к нему, но боялись подойти слишком близко к этой бездонной пропасти печали.

Заметив моё движение в его направлении, Иден выпрямился и галантно поклонился — именно так, как подобает здороваться с представительницей императорской семьи. Я в ответ присела в изящном реверансе, приветствуя принца соседней страны.

Иден улыбнулся, и его ярко-голубые глаза заискрились в свете плавно колеблющихся лампочек.

— Как приятно видеть Вас, Ваша Светлость, — произнёс он голосом, который напоминал музыку.

Парадная обстановка зала, украшенного пышными букетами камелий, создавала атмосферу, полную величия и таинства. Каждый элемент интерьера словно подчёркивал важность момента и скрытую напряжённость между нами.

Волнение нарастало с каждой секундой. Взаимодействие с Иденом всегда напоминало сложный танец: красивые, отточенные жесты переплетались с непредсказуемыми шагами, скрытыми под поверхностью вежливых фраз.

— Судьба свела нас снова, — произнёс он с едва уловимой ноткой торжественности в голосе, демонстрируя искреннее уважение.

Я не знала, что скажу, но уверенность в его взгляде вселяла смелость. В эти мгновения время, казалось, утратило свою привычную стремительность — оно словно застыло в нерешительности, создавая драгоценное пространство для слов, способных перевернуть всё с ног на голову.

Холодный вечер за окнами словно растворился в воздухе, уступая место тёплому сиянию его присутствия. Его фигура, окутанная мягким светом ламп, казалась почти нереальной, словно призрак из прошлого.

— Боюсь, что у судьбы моё имя, — тихо ответила я, не в силах скрыть внутреннюю борьбу.

Он всмотрелся в мои глаза долгим, изучающим взглядом, будто пытался прочесть там ответы на вопросы, которые не смели прозвучать вслух.

— Каждый поворот нашей жизни — это знак, — произнёс он бархатным голосом, который звучал как чарующая мелодия — одновременно знакомая и чуждая. — Мы всегда возвращаемся к тем, кого должны встретить, — добавил он с ноткой надежды в голосе.

Я знала, что наши пути были извилистыми, полными потерь и упущенных возможностей, но сейчас этот вечер казался новой главой. Мы оба отчётливо чувствовали, как паузы между нашими репликами наполнены невысказанными чувствами.

— Судьба — это лишь игра случайностей, — пробормотала я, хотя в глубине души понимала: наши встречи не были случайными. Между нами существовала необъяснимая связь — словно два магнита, мы постоянно притягивались друг к другу, несмотря на все преграды и противоречия.

Тягостное, но не неловкое молчание прервал Иден вопросом о моём самочувствии в последнее время. Я удивлённо подняла на него глаза, словно безмолвно спрашивая: «А не безразлично ли тебе?»

— Какая разница, как я буду себя чувствовать, когда ты воткнёшь мне нож между рёбер?

Иден, похоже, был