Хозяйка заброшенного замка - Надежда Игоревна Соколова
Ночь после его слов была беспокойной. Сначала я долго ворочалась, обжигаясь то жаром смущения и надежды, то ледяным душем здравого смысла. Но когда сон все же настиг меня, он обернулся кошмаром.
Мы снова были в лесу, но не в моем, а в каком-то темном, неестественно тихом. Дерек шел впереди, а потом споткнулся, упал на колени. Когда я подбежала, он уже лежал на спине, и темное пятно расползалось по его кафтану на уровне груди. Он смотрел на меня своими серыми глазами, но в них не было жизни, только стеклянная пустота. Я пыталась заткнуть рану руками, но кровь сочилась сквозь пальцы, теплая и липкая. Он что-то прошептал, но я не разобрала. И потом его взгляд просто… потух. Вес его тела на моих руках стал абсолютно безжизненным, тяжелым. И я закричала. Закричала так отчаянно и безумно, будто рвали на части мою собственную душу.
Крик вырвал меня из сна, но не сразу вернул в реальность. Я метнулась на кровати, всхлипывая, все еще чувствуя на ладонях призрачное тепло крови. Дверь в спальню с грохотом распахнулась. Первой ворвалась Ирма, в одной рубахе, с коротким ножом в руке, ее желтые глаза в полумраке горели диким светом. Следом, натягивая на ходу камзол, влетел Леопольд с испуганным и решительным лицом.
— Госпожа?! — хрипло спросила Ирма, озираясь по сторонам.
— Тетя? Что случилось?
Я не могла вымолвить ни слова, только тряслась, обхватив себя руками, пытаясь отдышаться. И тут в дверном проеме появился он. Дерек. Живой. Неповрежденный. В расстегнутой на груди рубахе, с растрепанными волосами, его лицо было бледным от тревоги. Увидев меня целую и невредимую, он резко выдохнул.
Ирма, мгновенно оценив отсутствие физической угрозы, сунула нож за пояс и кивнула Леопольду.
— Кошмар. Уходи.
Леопольд, смущенно, но с облегчением, потупил взгляд и, пробормотав извинения, вышел, прикрыв за собой дверь. Ирма задержалась на секунду, ее взгляд скользнул с моего дрожащего вида на Дерека, стоящего на пороге. Что-то в ее обычно непроницаемом выражении смягчилось на мгновение — понимание? Она беззвучно вышла, оставив дверь приоткрытой.
Мы остались одни. Свет от магического светильника в коридоре падал узкой полосой, выхватывая его фигуру.
— Ирен? — он сделал шаг внутрь, его голос был тихим, хриплым от недавнего сна. — Тебя… тебя что-то напугало.
Это не был вопрос. Я кивнула, все еще не в силах говорить, сжимая простыни в кулаках, чтобы остановить дрожь. Он подошел ближе, опустился на край моей кровати, не касаясь меня.
— Это был сон, — сказал он твердо, как бы утверждая это для нас обоих. — Только сон. Видишь? Я здесь. Все в порядке.
И тогда я действительно увидела. Увидела подъем его груди в дыхании, биение пульса на шее, живой блеск в его глазах, полных беспокойства за меня. Острая, всепоглощающая волна облегчения смыла остатки кошмара, но на ее место пришла другая, более страстная потребность — убедиться, почувствовать эту жизнь наверняка.
Бездумно, повинуясь инстинкту, я протянула руку и коснулась его груди, прямо над сердцем. Через тонкую ткань рубахи я почувствовала твердый мышечный рельеф и сильные, ровные удары. Настоящие. Живые.
Он замер. Его взгляд потемнел. Мое прикосновение было вопрошающим, его молчание — ответом. Потом его рука накрыла мою, прижала ее крепче к себе.
— Чувствуешь? — прошептал он. — Я жив. И я здесь.
И тогда я потянулась к нему. Не как героиня романа, а как утопающий к воздуху. Мой поступок был неуклюжим, отчаянным. Наши губы встретились. Сначала это было просто прикосновение, дрожащее, несмелое, пропитанное солью моих слез и остатками ужаса. А потом его рука скользнула мне за шею, его пальцы впутались в мои растрепанные волосы, и поцелуй изменился. Он стал глубже, увереннее, жаждущим. Это был не поцелуй утешения. Это было утверждение. Жизни. Настоящего. Того странного, невозможного влечения, что возникло между нами.
Когда мы наконец разъединились, чтобы перевести дух, в комнате стояло только наше прерывистое дыхание. Дерек прижал лоб к моему, его глаза были так близко.
— Я не призрак, Ирен, — сказал он хрипло. — И не намерен им становиться.
Потом были первые постельные игры. Неторопливые, будто мы оба боялись спугнуть хрупкую реальность этого момента. Его пальцы развязывали шнуровку моей ночной рубашки, мои ладони исследовали шрамы на его спине под грубой тканью — немые свидетельства другой, военной жизни. Не было стыда, только жажда и удивление от того, как хорошо наши тела подходят друг другу, как естественно откликаются на прикосновения. Дерек был внимательным, терпеливым, словно разгадывая карту неизвестной, но желанной земли. А я, вся в огне и дрожи, открывала для себя забытое (или никогда не известное) знание — что близость может быть не долгом или похотью, а диалогом, в котором тело говорит то, чего не могут выразить слова.
Когда наступила развязка, тихая и глубокая, как падение в мягкий снег, я лежала, прижавшись к его боку, слушая, как его сердцебиение постепенно замедляется. Его рука лежала у меня на талии, твердая и тяжелая. Запах его кожи, пота и чего-то древесного смешался с запахом старого белья и трав от подушки. Кошмар отступил, растворился в этом тепле. Страх перед будущим, тоска по прошлому — все это ушло на второй план перед ошеломляющей реальностью настоящего. В этой полуразрушенной комнате, на этой поскрипывающей кровати, с этим незнакомым-знакомым мужчиной, я нашла то, что даже не думала искать: мгновение абсолютной, безоговорочной подлинности. И, засыпая под его дыхание, я подумала, что, может быть, это и есть самое сильное волшебство в этом магическом мире — способность одного сердца согреть другое.
Глава 12
На следующее утро морозный воздух в замке будто звенел от напряжения. Мы уже собрались в холле, когда снаружи донесся знакомый скрип полозьев и фырканье лошадей. Андреас, верный своему слову, приехал на рассвете.
Дверь распахнулась, впустив волну колючего холода и могучего силуэта брата в медвежьей шубе. Его взгляд, привычно-оценивающий, скользнул по нам. Эдгар, к всеобщему удивлению (и моей огромной гордости), уже стоял у лестницы, опираясь лишь слегка на костыль, который смастерил накануне Леопольд. Лицо мальчика сияло решимостью доказать, что он
