Непокорная герцогиня. Поместье в обмен на свободу - Адриана Вайс
Внутренний голос настойчиво советует мне убрать эти письма обратно, а ещё лучше — сжечь, навсегда забыв об их существовании. Но я не могу пошевелиться, и настойчиво перечитываю письма вновь и вновь, будто загипнотизированная.
“Это нетрудно сделать, учитывая, что кругом одни болота. Но из-за того, что он еще не пробудился, поиски могут занять слишком много времени. И тогда кто-нибудь точно что-то заметит. Нам нужно что-нибудь придумать на этот счет, — настаивал Онсон, — Я не могу так просто прочесывать каждый клочок этой вонючей земли”
“Я пришлю тебе на помощь своих людей, — отозвался лорд Ульфрид, — Можешь объявить, что они ищут одного из моих беглых рабов. На некоторое время это должно закрыть лишние вопросы. Кстати…”
На этом месте моя рука вздрагивает и ещё сильнее стискивает старую бумагу.
“…у меня появились надёжные сведения, что в поисках нам может помочь ведьма. Сделай все, что в твоих силах, чтобы склонить ее на нашу сторону.”
На этом последнее письмо лорда Ульфрида обрывается. Граф Онсон то ли не ответил ему, то ли его ответ канул в небытие.
Я аккуратно складываю потрёпанные письма, вновь перевязываю бечёвкой и убираю под подушку. Но мне тут же становится не по себе от мысли о том, что такие странные пугающие записки будут лежать под моей головой.
В результате чего, я перепрятываю их в шкаф, под стопку уже разложенной одежды. Не боги весть, что, но я переложу в более надёжное место при первом удобном случае.
Все мысли упорно крутятся вокруг этих писем. Что Онсон и Ульфрид имели в виду? Кого или чего они ищут, тщательно скрывая свои действия ото всех. Еще и придумывая такие схемы, как поиски якобы сбежавшего раба.
А упоминание ведьмы тревожит меня больше всего. Быстро перебираю в уме всё, что знаю про ведьм, но мои познания весьма скромны. Ко мне приходит мысль, что, быть может, это какой-то клад или сокровище, которое ведьма должна помочь отыскать? Только вот, занимаются ли они подобным? Я всегда считала, что специализация ведьм — это всякие проклятия, смертоносные зелья и прочая жуть.
Но, если вдруг это действительно окажется сокровище и если Ульфрид с Олсоном его так и не нашли, это было бы очень кстати. Глядишь, появились бы дополнительные деньги на восстановление имения.
Мысль о сокровищах успокаивает меня настолько, что я чувствую как на меня наваливается сонливость. Видимо, все накопленные переживания и впечатления этого дня прорвались, наконец, наружу.
Пожалуй, я даже не буду дожидаться Огюста и сразу лягу спать…
***
— Мадам Легро… — пробивается сквозь сон чей-то далекий, но настойчивый голос.
С трудом разлепляю глаза.
— Да?
— Простите, что тревожу ваш сон… — доносится из-за двери почтительный голос Огюста, — …но мсье Фаваро просил передать, что вам пора ехать на невольничий рынок.
— Фаваро, да? — раздраженное повторяю фамилию этого назойливого надзирателя, приставленного моим супругом. При воспоминании о котором, меня тут же захлестывает волна отвращения.
Никогда бы не подумала, что всего за один день мое отношение к Адриану может настолько кардинально поменяться.
Ну, ничего. Очень скоро я вырвусь из его власти.
— Мадам? — нерешительно переспрашивает за дверью Огюст.
— Да, — отзываюсь я, оокончательно смахивая с себя остатки сна, — Я скоро спущусь, пусть подождет.
Быстро привожу себя в порядок и спускаюсь вниз, в общий зал, где Огюст уже подготовил завтрак. Наскоро перекусив, выхожу в сад, где уже стоят подготовленные для отправки кареты.
В одной из них — той самой, на которой мы приехали сюда из дворца Адриана — поедем мы. Карету, кстати, успели привести в порядок, сняв эти издевательские цветочные гирлянды и украшения. Еще пара карет попроще подготовлены явно для тех людей, которые приедут с нами. И здесь я не могу не похвалить рыжего управляющего. Он, как минимум, предусмотрителен. Еще бы он не был шпионом моего мужа, может и вышел бы из него какой-никакой помощник.
Сам Фаваро стоит, привалившись к главной карете со скучающим выражением на лице. Заметив меня, он тяжело вздыхает и, отлипнув от кареты, распахивает передо мной дверь.
— Мадам, мы уж думали вы предпочтете спокойный сон нашему неспокойному путешествию, — с легкой ухмылкой отзывается он.
— Не дождетесь, — холодно отвечаю я, мазнув по нему возмущенным взглядом, — Такая мелочь меня не остановит.
— Что ж, рад это слышать, — забирается в карету следом за мной Фаваро и захлопывает дверь, — Кучер, трогай!
Карета мягко трогается с места. Антуан пытается навязать мне свое общение, как всегда состоящее сплошь из шуток и подколок, но я снова переключаюсь на письма, найденные под половицей.
Интересно, любая ведьма может помочь найти то, что искали эти двое, или какая-то конкретная? Если второе, то где ее искать — я не помню, чтобы в Топях водилась какая-то ведьма. Может, после войны она бежала с этих земель куда-то еще?
В итоге, за подобными размышлениями, прерывающимися легким сном, я даже и не заметила, как мы доехали до Аратоги. Лишь когда со стороны кучера доносится усталое “Мы на месте”, я вздрагиваю и выглядываю в окно.
Даже учитывая, что мы сейчас стоим у самых ворот и взгляду открывается лишь небольшой кусочек города, он поражает воображение. Правда, говоря “поражает”, я имею в виду неприятно. Потому что перед нами разворачивается прямо-таки скажем неприятная картина.
Мимо вереницей проходят закованные в цепи изнеможденные люди в лохмотьях. За ними следуют надсмотрщики с кнутами и саблями. Тут и там расставлены небольшие палатки и огромные шатры, возле которых также стоят невольники. Возле некоторых палаток расставлены длинные прилавки с тканями, украшениями и приправами, но таких меньшинство.
Зато в глаза сразу же кидается количество вооруженных людей на улицах. Их взгляды полны жестокости, они кровожадно рассматривают попадающихся по пути рабов и недобро при этом ухмыляются.
От этих сцен по спине струится ледяной пот.
— Мадам, держитесь возле меня, — выводит меня из панических раздумий голос Фаваро.
Медленно перевожу на него взгляд и обращаю внимание, что на этот раз в них нет ни следа насмешки. Наоборот, только участие и отзывчивость.
— Если вам неприятно здесь находиться, вы можете подождать меня здесь. Я все сделаю сам.
— Нет! — твердо отзываюсь я, проглотив застрявший в горле ком, — Я пойду с вами.
— Хорошо, — заглянув мне в глаза, кивает он,
