Саймон - Анна Есина
В его внешности было что-то от падшего ангела, решившего устроить вечеринку в аду. Он — как глоток свежего воздуха в затхлом помещении, как молния в грозу, как первая капля дождя на раскалённом асфальте. Его красота — это не классическая симметрия, а бунт против всех канонов, и именно в этом крылся главный секрет его притягательности.
Словно в ответ на её думы на телефон пришло сообщение:
«Внимание, миссия!
Цель: найти напарницу для небольшого переворота в скучной реальности.
Требования:
* Игнорировать таблички «Посторонним вход воспрещён»
* Любить адреналин больше, чем кофе
* Не бояться нарушать правила
Если ты та самая — пора начать игру.
P.S. Пароль для входа в игру: «Я обожаю экстрим!»
Она трижды перечитала текст, захохотала и с энтузиазмом принялась отвечать:
«Боюсь, мой лечащий врач не одобрит экстремальный досуг, но вряд ли я смогу узнать его мнение в столь поздний час, так что…
Я обожаю экстрим!»
Семён не замедлил оставить реакцию в виде дьявольского смайлика, затем напечатал:
«Одевайся потеплее и выходи. Я заеду через полчаса» и в конце оставил ещё одну жёлтую рожицу, которая слала воздушный поцелуй.
Геля взвизгнула, потом прислушалась к воплю внутреннего голоса, сетовавшего на слишком быстрый темп в развитии отношений. «Негоже поощрять авантюры со стороны малознакомого парня», — бурчал этот занудный голос. Но девушка лишь отмахнулась.
Она и так дожила до тридцати с хвостиком чинно и благородно. Ни разу не напивалась до состояния поросячьего визга, ни с кем не дралась, даже в сомнительных компаниях никогда не бывала. Всё всегда находилось под чутким контролем. Поцелуй на третьем свидании, близость — не раньше, чем через месяц, да и то при наличии ответных чувств. Она не пробовала ничего запретного, не теряла голову в пылу безумства, не сгорала от необузданного желания. И много в её жизни было такого, что всегда оставалось «не». Так когда, если не сейчас?!
Она с трепетом вынула из шкафа самый откровенный комплект белья, который лежал там с незапамятных времён. Быстро срезала бирки и нацепила на себя, покрутилась у зеркала. Лифчик оказался маловат, за три года её грудь еще больше отяжелела, но дискомфорта не было, так что Геля решила оставить полупрозрачный ансамбль и вывернула всё содержимое шкафа в поисках подходящих вещей. Ей хотелось дерзости, быть смелой и сексуальной, однако столь любимые ей балахоны и старомодные наряды, закрывающие фигуру от горла до пяток, явно не отвечали её целям. Тут на глаза попались кожаные шорты длиной до колена, а простая чёрная футболка как нельзя лучше садилась к ним в тон. V-образный вырез открывал взгляду зону декольте, а рукав до локтя скрывал дряблость рук. Сверху она накинула бежевый кардиган из тончайшего хлопка и осталась вполне довольна своим отражением. Да, не худышка, но тоже очень даже ничего при определённом освещении.
Губы она решила не красить, а вот зубы почистила дважды.
Когда колдовала над причёской, силясь изобрести что-то необычное, но при этом простенькое с виду, в дверь позвонили. Геля выронила расчёску и обмерла. Кровь отлила от верха и устремилась к ногам. Сердце глухо застучало где-то в ушах.
Она открыла, хотя пальцы не слушались. На пороге стоял Семён с широченной улыбкой от уха до уха.
— Эрих Мария Ремарк написал однажды, — с ходу заговорил ночной визитёр, — что женщина от любви умнеет, а мужчина теряет голову.
— Да? — только и сумела выговорить Геля, потом опомнилась и жестом пригласила гостя войти.
Семён шагнул в тесный коридор.
— Да, он так высказался на тему влияния женской красоты в «Триумфальной арке».
Ангелина вновь смутилась, потом вспомнила, что решила поддаться духу бунтарства, и привстала на носочки, чтобы чмокнуть мужчину в губы. Если он и удивился, то виду не подал, а вот когда она начала отстраняться, придержал за затылок и шепнул:
— Если уж целуешь, то делай это по-взрослому.
И смял её губы своими, смело, но в то же время очень трепетно. Геля растерялась всего на миг, а потом с каким-то отчаянием прижалась теснее и обхватила ладонями его лицо, водя пальчиками по щетине. Не колючей, нет. Мягкой, шелковистой, от которой слегка покалывало подушечки.
Она уже и забыла, что поцелуи бывают такими, не просто хаотичные движения рта, а феерия ощущений и вкуса. Семён походил на ураганный ветер, раздувающий безудержное пламя из посеревших угольков. И при этом он почти её не касался, лишь скользил губами, да изредка пробовал её губы кончиком языка, словно примеряясь.
Он первым отодвинулся, глубоко вдохнул и шумно выдохнул через рот.
— Такими темпами мы никуда не поедем, — сказал всё тем же шёпотом.
— Да… я… ага, — она и двух слов связать не могла. По цвету лицо напоминало панцирь вареного рака. Отступила на шаг. Сняла с запястья резинку для волос и быстро убрала локоны в небрежный пучок. — Готово.
— Тогда поехали, пока я ещё в состоянии быть джентльменом, — Семён протянул руку, и вместе они спустились вниз, где их уже дожидался стальной приятель доктора — кастомный «Урал» с огненными всполохами на бензобаке.
— Каталась когда-нибудь на таком? — с бахвальством уточнил Самсонов и достал из-под сиденья второй шлем.
— Нет, но всегда мечтала, — Геля с готовностью водрузила на голову чёрную каску и бестолково попыталась застегнуть ремешки под подбородком.
Семён помог, затем показал, как залазить на мотоцикл, сам оседлал его и никак не прокомментировал её неуклюжие старания занять место позади.
— Обещаю сильно не гнать, — уверил он, когда Геля излишне агрессивно стиснула его бока и сцепила руки в замок у него на животе.
— Ага, — прокричала она и всем телом прижалась к мужской спине. — Только не урони меня!
Семён достал из кармана ключ и едва коснулся замка, как мотоцикл отозвался тихим, утробным звуком, похожим на довольное урчание кота. Приборная панель ожила, приветственно подмигивая разноцветными огоньками.
Мотоцикл под ним напрягся, как скакун перед стартом, готовый рвануть вперёд по первому же знаку. Геля тоже сжалась в пружину.
Впереди ждала дорога, а, как известно, именно с неё начинаются самые большие приключения в нашей жизни.
Глава 5
Семён уверенно вёл мотоцикл по ночным улицам. Геля сидела позади, крепко обхватив его за талию, и не рисковала открыть глаза. Инстинкт самосохранения бился в истерическом припадке, даже когда ехали
