Потерянная душа - Марина Ефиминюк
— Выключите радио! — резко велела она водителю и, опомнившись, добавила: — Пожалуйста.
Музыка в салоне моментально стихла. Пристегнутая ремнем безопасности Катерина неловко обернулась к сестре с переднего сидения.
— Ты в порядке?
— Я точно не в порядке, — отозвалась та, по-прежнему разглядывая мокрый город за окном. Повисла тяжелая пауза.
Хотела бы Настасья рассказать о своих страхах: о женщине из зеркала, о страшном силуэте в густом дыме, заполнившем квартиру. О том, как было жутко узнать, что она никогда прежде не знала иностранных языков, или об удушающей панике, когда осознала, что не помнит нотный стан и с трудом узнает скрипичный ключ. Обо всем, что нормальные люди посчитали бы явными признаками безумия или бесноватости.
— Мне нужен перерыв. Ненадолго, на полгода максимум. — Настя, наконец, позволила себе повернуть голову и посмотреть в глаза сестре. — Было самонадеянно думать, что я со всем этим смогу справится. Я еще не готова вернуться.
— Понимаю. — Катерина согласно кивнула, но в лице непрошено промелькнуло странное выражение, точно бы досада на секунду исказила точеные черты блондинки. — Я поговорю с Артемием.
Она отвернулась, и Настя почувствовала себя еще гаже, словно предала старшую сестру.
Дождь моросил. Гулял ветер, залетая под зонтики прохожих, пытался вывернуть непромокаемые купола, похожие на разноцветные шляпки грибов. Близкое и тяжелое небо будто ложилось на землю.
— Все уладится, — вдруг вырвалось у Настасьи.
— Ты полагаешь? — сухо отозвалась сестра.
— Когда-то должен настать просвет, разве не так? Если в дождливую погоду подняться над облаками, то увидишь, что солнце никуда не делось… — Однако, положа руку на сердце, Настасья слабо верила в собственный оптимизм, и добавила с тяжелым вздохом: — Его просто не видно с земли.
— Кто это сказал? — уставившись на дорогу, холодно спросила Катя.
Фраза пришла на ум сама собой, словно была заготовлена заранее.
— Я.
Сестра резко обернулась. В лице читалась злость.
— Раньше ты так не рассуждала…
— Я смертельно устала думать о том, что было раньше! — резко перебила женщину Настасья. — Почему бы нам всем не сосредоточиться на том, что будет дальше?
Катерина, было, открыла рот, чтобы возразить, но рассерженная девушка фыркнула:
— Довольно! Мне надо прогуляться!
Она широко распахнула дверь. В душный салон пахнуло дождем и свежестью. Под удивленные взгляды соседей по пробке девушка легко выбралась на дорогу.
— Ты с ума сошла? — выкрикнула ей вслед Катя. — Немедленно сядь обратно!
— Езжай домой! — Настя последний раз заглянула в салон. — У меня при себе телефон и деньги. Я возьму такси. Уж назвать адрес собственного дома — я в состоянии без участия личной помощницы!
От обиды у сестры вытянулось лицо, и Настасья мгновенно пожалела о неоправданной резкости, но возвращаться или извиниться не хотела. Хлопнул дверью, она направилась к тротуару между неподвижными автомобилями, выпускающими в воздух облака выхлопного газа.
Доктор утверждал, что вспышки гнева являются побочным эффектом амнезии. Признаком психоза они тоже являлись, как чужое отражение в зеркале, галлюцинации или умения, неожиданно всплывшие из подсознания.
Настасья обнаружила, что ушла довольно далеко от запруженного машинами проспекта и теперь, уставившись под ноги, бредет по незнакомой улице. Она огляделась. Вокруг стояли невысокие дома. На фоне старых темных построек почти вызывающе смотрелась отделанная рыжим кирпичом многоэтажка со шлагбаумом на въезде во двор. По обеим сторонам дороги к тротуару жались припаркованные автомобили.
Дождь с каждой секундой усиливался, постепенно перерастая в холодный весенний ливень. Наконец, хлынуло так, будто кто-то наверху пожелал затопить землю и развез небесные хляби. Тишина сменилась шумом яростного дождя. Воздух стал белым от тугих струй, выбивавших в лужах пузыри.
Девушка бросилась к автобусной остановке, где под крышей уже пряталось несколько прохожих. Заскочив в укрытие, Настя вытерла ладонями лицо. Она подозревала, что тушь размазалась, делая ее похожей на панду. Волосы, собранные в опрятный пучок, превратились в мокрый шлем. Плащ потемнел, с него текло.
— Говорю тебе, это она! — Раздался рядом сдавленный шепоток.
У певицы непроизвольно напряглась спина, словно вместо позвоночника стоял металлический штырь. Стараясь не раздражаться, девушка сунула ледяные руки карманы промокшего насквозь плаща и так сильно сжала кулаки, что ногти до боли впились в ладони.
— Да вроде непохожа… — с сомневающейся интонацией протянул другой голос.
Делая вид, что не слышит перешептываний, она отошла на пару шагов и вытащила телефон, чтобы попросить сестру вернуться за ней. На экране высветилась куча пропущенных вызовов от Катерины, вероятно, уже пытавшейся отыскать беглянку.
— Извините! — Кто-то дотронулся до Настиного рукава, заставляя испугано вздрогнуть. Она резко оглянулась и с яростью зыркнула на наглеца. В шаге от нее стоял молодой человек с взъерошенными волосами.
Вероятно, молчание он принял за согласие, а потому спросил:
— Анастасия Соловей?
Невольно Настя обратила взгляд на остальных соседей по остановке. В лицах людей, жаждавших услышать подтверждение догадки, светилось жадное любопытство.
— Вы ошиблись, — холодно опровергла она и изобразила фальшивую улыбку.
Она отвернулась и немедленно обнаружила, что красуется на фоне собственной фотографии, рекламирующей косметическое средство известной марки. Похоже, ей стоило поскорее убраться с улицы, подальше от людских глаз. Она искренне полагала, будто обычный народ постесняется обратиться к звезде, если вдруг случайно столкнется с известной личностью на улице. Хотя, как она могла судить о том, о чем, в действительности, не имела никакого понятия? Было глупо и безответственно выпрыгивать из безопасной машины с водителем-охранником!
— Прошу прощения, — пробормотала девушка и вышла под утихающий дождь, к самому краю тротуара, чтобы остановить попутку.
Воспоминание нахлынуло неожиданно. Настя бухнулась в него с оглушительной скоростью.
Другая дождливая улица и другая остановка. К ее спине прижимается мужчина, крепко обнимает руками. Сквозь мокрую одежду ощущается тепло его тела. Его дыхание щекочет шею. Мимо, поднимая фонтаны воды, проносятся машины, но они и без того насквозь мокрые, а потому не заботятся о летящих на одежду брызгах.
— Я ненавижу дождь! Он меня угнетает и вгоняет в депрессию! — Она ворчит, хотя в его объятиях не ощущает холода.
— Малыш, дождь — это всего лишь ширма, за которой отдыхает солнце.
— Ширма
