Папа для озорных апельсинок - Кара Мель

– Я их отец! – отрезаю сурово, кивая на Маню и Соню. – И я пришел забрать своих девочек!

Пока тварь, а не женщина, подбирает с пола челюсть, я перевожу внимание на вторую женщину. Мне она не кажется такой стервой.

– Подскажите, заведующая на месте? – спрашиваю, не желая терять ни единой лишней минуты.

Ирине Сергеевне, или как ее там, совершенно непозволительно работать с детьми. Она занимает чужое место и должна быть уволена. Немедленно!

Хорошо, что я сейчас присутствовал и видел то, что произошло. Хорошо, что на Мане теплая непромокаемая куртка, за это я отдельно скажу “спасибо” Ане. А еще всем дико повезло, что Манечка была в варежках и не расцарапала свою ладошку, когда тварина ее дернула.

Я настолько зол, что ведь добился бы проведения экспертизы, и получила б у меня Ирина Сергеевна по полной. За причинение легкого вреда здоровью несовершеннолетнему и прочее…

Савельев и Бессонов отлично бы постарались, если бы я их попросил. Уверен, мне ни Марк, ни Славка не откажут.

– Должна быть на месте, – отвечает, хмурясь. – А зачем она вам? – интересуется с легкой тревогой во взгляде.

– Нужна, – бросаю короткое.

Опускаю девочек вниз, беру каждую из них за руки.

– Идемте, – обращаюсь к своим малышкам.

– В машину? Мы опять поедем к тебе домой? – спрашивают и с нетерпением ожидают ответа.

– Конечно, – улыбаюсь тепло. Я не хочу, чтобы они чувствовали, как сильно я зол. – Но сначала у нас с вами будет очень большое дело, – заговорщицки им подмигиваю.

– Какое? Какое? – тут же принимаются выпытывать у меня.

– Скоро узнаете, – обещаю. Тяну их в сторону сада. – Где заведующая сидит знаете? – задаю вопрос.

– Да, – активно кивают.

– Ведите!

Глава 25. Вова

Поднимаюсь с девочками на третий этаж, попутно осматриваю сам детский садик. И чем дольше я здесь нахожусь, тем больше мне нравится то, что вижу.

Новое здание, современный ремонт. Сделано все не из самых дорогих, но, судя по всему, качественных материалов. Плитка под ногами целиковая, нет сколов и ям. Перила деревянные, но не окрашенные несколько раз, чтобы спрятать зубцы, а выструганные и отшлифованные, как нужно.

Удивительно, но в холле даже стоит красивая мебель из экокожи! На ней нет потертостей и трещин, нет дыр. Внутреннее убранство меня поражает.

Рамки с детскими рисунками на стенах, высокие цветы в напольных горшках. Даже стильные шторы на окнах.

Не ожидал…

– Мы пришли, – заявляют дочурки.

Они остановились перед невзрачной дверью в углу коридора. Группы находятся поодаль и там, судя по всему, самые лучшие помещения. По крайней мере мне так кажется.

– Заведующая здесь? – не скрываю своего удивления.

– Ага, – дружно кивают.

Еще раз осматриваюсь по сторонам и думаю, а точно ли меня поняли дочки?

Ну не может кабинет заведующей располагаться в такой глуши!

Только стоит об этом подумать, как открывается дверь, и из спрятанного за ней коридора выходит невысокая холеная брюнетка.

– Вы ко мне? – спрашивает с теплой улыбкой, а сама с интересом пробегает по мне взглядом. Оценивает. И остается довольной, судя по блеску в глазах.

– Видимо, да, – ухмыляюсь, прекрасно осознавая какой эффект произвожу на женщин.

Пожалуй, только Ласточкина видит меня такого, какой я есть на самом деле. Ей не важны ни мои бабки, ни мои связи, ни мой внешний вид. Она одинаково смотрит на меня в старых трениках и в деловом костюме. И там, и там взгляд горит.

– Проходите, – отступает чуть в сторону, пропуская нас в свой кабинет.

Заходим.

Я прошу дочек посидеть на стульчике. Заведующая дает им ручку и листики, чтобы девочкам было чем заняться, пока мы говорим. От меня не укрывается, как внимательна эта женщина к детям, с какой добротой и каким теплом она с ними обращается.

Бурлящая злость на воспитательницу чуть затихает. Она переходит из эмоций в холодный расчет, и я теперь точно знаю, как именно избавиться от гадины, что посмела обидеть моих девочек.

– Сегодня я стал свидетелем неподобающего обращения с детьми, – начинаю сразу с дела. – Ваша сотрудница хамски себя ведет с родителями, агрессивна к детям, и я настаиваю, чтобы ее немедленно сняли с группы, – требую, специально не называя имени.

После моих слов лицо заведующей выглядит обеспокоенным, но взгляд тут же становится заинтересованным.

– Снять с группы, простите, кого? – уточняет она.

– Ирину Сергеевну, – отвечаю и в упор смотрю на сидящую передо мной женщину.

Мне любопытна ее реакция, если гадина срывается не только на моих девочках, то заведующая должна быть в курсе. В конце концов, другие родители должны были вмешаться. Ну, не верю, что в группе нет ни одной матери-истерички, которая по поводу и без бегает по инстанциям и пишет жалобы.

Заведующая хмурит брови, но довольно быстро надевает маску, по которой ничего не понять. Только вот я видел более, чем достаточно на сегодня.

Достаю телефон, включаю видеозапись и поворачиваю его экраном к сидящей передо мной женщине.

В кабинете повисает тишина.

Заведующая смотрит видео, и чем больше она видит, тем озабоченнее становится выражение ее лица. Женщина явно ничего подобного не ожидала.

– Я проведу с Ириной Сергеевной разговор, – говорит после того, как досматривает предоставленную мной запись. – Поверьте, больше подобного не повторится, – заверяет меня.

– Да, подобного больше не повторится, – киваю. – Потому что это был ее последний рабочий день в детском саду, – озвучиваю свое требование. Безопасность моих дочерей превыше всего.

– Поймите, я не могу уволить человека, не разобравшись, – начинает меня уговаривать отступить от своих требований и дать гадине еще один шанс. – Нужно провести беседу, выяснить, что именно там произошло, – начинает вешать лапшу мне на уши. – Если понадобится, то мы проведем служебную проверку…

– Знаете, а я ведь могу вам с этим помочь, – перебиваю ее. – Для начала, отнесу это видео своему адвокату и мы напишем заявление в прокуратуру, – говорю, не отрывая от женщины суровый взгляд. – Поверьте, мой адвокат найдет правильные слова и статьи, чтобы наше заявление приняли, – ухмыляюсь.

Бессонов может и не такое! Особенно, когда дело касается беззащитных детей.

Славику пришлось пережить серьезное горе, у него погиб единственный сын. Естественно, все, кто был виноват в гибели мальчика, понесли самое серьезное наказание, но ребенка другу это уже не вернет.

Бессонов, конечно, никогда не распространяется о своем горе, но мы с ним слишком долго знакомы.

– После того, как у нас примут заявление, это видео разлетится по всем новостным пабликам города, а чуть позже отправится