Беда опера Тихого, или Женюсь на тебе, рыжая - Ульяна Николаевна Романова

— Тетя, папа маму любит, а ты уходи, — продолжал развлекаться пацан, пока я пытался вернуть глаза на место.

Не вышло, потому что в кафе вошло новое действующее лицо. Решительное такое, воинственное и рыжее.

Хиросима снова была в ярко-красном, выделяясь на фоне серой толпы.

Она заметила меня и без заминки отправилась в нашу сторону.

— Привет, любимый! — пропела Хиросима.

Блин, приятно-то как. Я даже поплыл ненадолго, а мозг отказывался оценивать ситуацию.

— Мама пришла, — ехидно сообщил пацан Вике и высунул язык.

А тыковка подошла ко мне и клюнула в щеку:

— Заждался?

Я сам как пацан сидел и офигевал, но умудрился кивнуть. Рыжая подвинула стул, села рядом со мной, взяла меня за руку и повернулась к Вике:

— Привет! Как дела?

И так очаровательно улыбнулась, что у меня зайчики в голове заплясали, выгоняя все остальные мысли, кроме как о вкусе ее губ. Мне нестерпимо захотелось попробовать их.

Невинный поцелуй в щеку завел меня так, словно прямо в кровь убойную дозу виагры влили.

— Ты… вы… Сын? — Вика хватала ртом воздух. — Ты… Кобель! Сволочь!

— Потише, — предупредила ее Серафима, — это мой мужчина, и оскорблять его могу только я. Да, Василек?

— Только мама, — сурово согласился пацан и вытер нос рукой.

Я, наконец, сообразил, что надо закрыть рот, и просто наблюдал за представлением. И искал глазами Вареника, которая появилась как по заказу.

Ясно, режиссер спектакля найден!

Варя так радостно вбежала в зал, словно только этого и ждала. Она Вику всегда недолюбливала.

— Вика? — показательно удивилась Варя. — Какая встреча! Привет, дорогая!

Последняя фраза была адресована Хиросиме. И ведь как играют все! «Оскар» им! А лучше два. И пальмовой веткой по задницам!

— А вы уже познакомились?

— Познакомились, — Вика пыталась сохранить достоинство, поднялась и выпрямила спину.

— Не только тебе ему изменять, да? — мстительно уточнила Варя. — У Лешика все отлично, жена, сын и счастливая семья. А ты иди к своему майору, может, подберет.

— Да пошла ты! — не сдержалась Вика.

— Варя! — осадил я, но мелкая только фыркнула, глядя вслед уходящей Вике.

А когда за бывшей закрылась дверь, то радостно потерла ладони, вытащила из кармана купюру и с видом заговорщика протянула ее мальчишке. Того как ветром сдуло, а Варя села на место, которое занимала Вика, и счастливо выдохнула:

— Мы вовремя?

Хиросима выпустила мою ладонь из своей и покраснела:

— Меня шантажировали!

Я с трудом подавил желание вернуть ее руку на место.

— Варя…

— Что? — невинно ответила сестра, складывая подбородок на ладони. — Благодарность принимаем пирожными, да, Сима?

— Закажи, — согласился я.

Варя ушла к официанту, а я обернулся к смущенной рыжей:

— Ну, привет, любимая! Как дела? Как сына назвала?

Глава 17

Серафима

— Ну, привет, любимая! Как дела? Как сына назвала? — ехидно спросил у меня опер Леха.

А у меня щеки запылали так, что на них можно было еду подогревать. Стало немножечко стыдно за то, что я натворила, но Варя клялась и божилась (чтоб ей кентавра никогда в жизни не найти!), что девица, которая сидела с опером за одним столом, — та еще стерва, которая просто обязана получить по заслугам и от Лехи отстать.

В принципе, внутренне я была солидарна с тем, что отстать — нужно. Я не стала разбираться в первопричине своего желания. Возможно, в моей голове вместо тараканов завелись розовые бабочки, которые и продиктовали мне сегодня, как сыграть его жену на публику.

— Василек, ты не слышал, что ли? — буркнула я.

— Василек, значит. А похож, — засмеялся Леха.

И так посмотрел на меня, что стало неловко. Настолько, что я заерзала на стуле и отвела взгляд.

— Я знаю, — задрала я нос.

— Хиросима, он твой? — окончательно развеселился Алексей.

— Мой, — согласилась я, с удовольствием наблюдая, как вытягивалось лицо Лехи, — сосед. Мама над папой все время шутит, что он с мамой Василька ей изменил. Похож. На папу. Моего. Но хулиган…

— Я сейчас готов согласиться с твоей мамой. У твоего папы отлично получаются хулиганы, — заржал Леха.

— Папа маме никогда не изменял! А Василек на свою бабушку похож. Что? Я все неправильно сделала? Ты все еще ее любишь? Хочешь сохранить семью?

Господи, зачем я это ляпнула? У Алексея загорелись глаза, а я окончательно расцвела как маков цвет. Кажется, уши у меня уже тоже горели.

— Зачем? У меня новая семья, готовая уже. И пацан прикольный, — Леха явно измывался надо мной.

И, кажется, ему это сильно нравилось!

Я искала взглядом виновницу моего внезапного приступа покраснения и нашла ее у барной стойки, о чем-то оживленно беседующую с официантом.

Предательница! Сама меня в это втянула и ускакала! А мне теперь с этой ехидной объясняться!

— Хиросима, ты покраснела. Тебе стыдно?

— Немного, — честно призналась я, — я не собиралась вмешиваться в твою бурную личную жизнь, но…

— Бурную? — Леха приподнял одну бровь. — Я что-то о своей жизни не знаю, а бабушки у подъезда в курсе?

То есть, две феи любви, заказанные на работу, — это не бурная личная жизнь, а рутина? Так по его логике получается?

В моей голове бабочки с тараканами разделились на два лагеря. Те, что с крылышками, порхали, явно давая понять, что Алексей нам нравится. И мы его даже чуточку ревнуем, иначе зачем я участвовала в спектакле?..

Второй отряд напоминал, что фей любви было даже не одна, а две. И нам такие кобели не нужны.

У меня не было опыта отношений с парнями, даже поцелуев, потому что большинство парней из моего окружения очень боялись моего брата и границ не нарушали, предпочитая со мной дружить. Боялись за целостность своих костей и нервной системы.

Но даже я понимала, что две — это как-то неправильно. Не по-христиански даже.

— Чего притихла, дитя Сатаны? — Кажется, отголоски моих мыслей как-то отразились на лице, потому что Алексей напрягся.

— Ничего, — быстро ответила я.

— Ты ничего мне не портила, Хиросима, наоборот, скрасила мой серый день, — очаровательно улыбнулся опер.

— Да? — не поверила я.

— Да. С Викой у нас давно все закончилось. Это правда. И то, что ты пришла со мной пообедать, очень приятно.

— Я шла с Варей к дяде Боре, мы встретились, и она предложила поесть. Я не знала, что здесь ты и не один, — непонятно зачем стала оправдываться я.

— А вот то, что обманула и сказала, что ты