Папа для озорных апельсинок - Кара Мель

Миную небольшой коридор, иду на свет, достигаю нужной комнаты и застываю на пороге. От картины, что предстает перед глазами, наворачиваются слезы.

– Вот твой кефир, – Вова протягивает Мане кружку с кисломолочным напитком.

– А я какао хочу, – заявляет Соня, косясь на сестру.

– У меня нет какао. Только кофе, а его таким маленьким девочкам нельзя, – спокойно произносит Куравлев.

– Почему нельзя? Я хочу кофе! – встает в позу Соня.

– А я хочу на Луну, – смеется. – Кефир будешь? – спрашивает как ни в чем ни бывало.

– Кофе хочу, – упрямится Соня.

– Какой вкусный кефир, – перебивает ее Маня.

Малышка откидывается на спинку высокого барного стула и гладит себя по животу. Закрывает глаза и довольно улыбается.

– Маня, кефир о-очень вкусный! – протягивает сестре практически пустую кружку. – Попробуй, – предлагает.

– Не хочу, – надувшись, отворачивается та.

– Ой, зря, – хитро щурится Куравлев. Достает еще один стакан, наливает туда кефир и, изображая превеликое удовольствие, выпивает.

– Может все же попробуешь? – кивает на полупустую бутылку. – Осталось чуть-чуть.

– Нет, – упрямится Соня.

– Ну нет, так нет, – пожимает плечами. – Еще налить? – спрашивает у Мани.

– Ага, – кивает та. И получает вторую порцию кисломолочного напитка.

– С каких пор ты на ночь пьешь кефир? – не выдержав, захожу на кухню. На меня тут же смотрят три пары одинаковых глаз. Ахаю, понимая, насколько сильно девчонки на Вову похожи.

Три копии стоят передо мной. Даже слепой заметит, как сильно они похожи.

М-да… И как после этого мне ему лгать?

Да и надо ли?..

А ведь он спросит.

Глава 11. Вова

Разрумяненная после парилки Аня мне нравится куда больше той синей ледышки, что некоторое время назад я привез в свой дом. Промокшая до нитки, дрожащая от холода и ничего не соображающая от него же Ласточкина меня пугала до чертиков. Особенно противно, что это именно я ее до подобного состояния довел.

Конечно, понимаю, что вообще чудом на нее не наехал, но ведь это никого не волнует. Самое главное, что Аня промокла насквозь.

Когда я ее только увидел, то на адреналине толком не соображал. Тогда я смотрел на Ласточкину и переживал, что мог ее покалечить. Чуть позже, поняв, что не причинил ей вреда, заметил мокрую одежду и снова напрягся. На улице ледяной ветер, холод пронизывает до костей, и даже несколько минут в подобном состоянии могут привести к серьезной болезни.

Тревога за нее до сих пор никуда не ушла, просто стала чуть меньше и более контролируемой. Это радует.

Зато я четко знаю, что теперь должен делать.

Сначала нужно отправить девчонок спать, это не сложно, я уверен, что справлюсь. А после займусь их матерью.

Накормлю, хорошенько прогрею ее изнутри, закутаю в теплое одеяло и положу спать. Самому, правда, придется лечь рядом, и Аня будет категорически против, но ничего страшного. Потерпит.

У меня уже заваривается специальный травяной чай, он отлично помогает при переохлаждении. Сбор из целебных трав у меня хранится как раз на подобные случаи.

Зимой, после длительной прогулки по лесу на лыжах, мне нравится вернуться в дом, растопить камин, заварить ароматный напиток, попариться в баньке и насладиться прекрасным вечером.

Кто-то ищет умиротворение в алкоголе, кто-то бегает от себя в больших и шумных компаниях, а я научился прекрасно обходиться без этого всего. Мне одному вполне по кайфу.

Да и на следующий день чувствуешь себя гораздо лучше, чем после посиделок с алкоголем допоздна. Голова не болит, чувствуешь себя отдохнувшим, да и энергии появляется больше. Сплошные плюсы.

– С каких пор ты на ночь пьешь кефир? – Ласточкина появляется словно из ниоткуда.

Видимо, не выдержала моего общения с дочками и теперь психует. Мне не нужно видеть ее лицо, чтобы чувствовать настроение. Эти настройки у нас давно синхронизированы и временем их не сбить.

Анька бесится от того, что я так спокойно общаюсь с девчонками. А все психи от одного, она боится за своих дочерей. Точнее, за свое спокойствие.

Ласточкина прекрасно знает, что я в курсе про девочек, и у нее не удастся отвертеться от тяжелого разговора. Да и как тут не понять, когда все ясно, как светлый день? Я ж не дурак.

И возраст, и внешность… Мои это дочери!

Но разбираться с этим буду позже, пока не горит. Сейчас для меня гораздо важнее другое.

– Кефир, между прочим, полезен для здоровья, – ухмыляюсь.

Чувствую, как Ласточкина закипает. Тащусь от этого давно позабытого чувства.

– Куравлев, это точно ты? – спрашивает, хмурясь. – Реально? Кефир? – искренне недоумевает.

– А что я должен пить? – поворачиваюсь к ней лицом и впиваюсь в девушку изучающим взглядом. Вопросительно выгибаю бровь, жду ответной реакции.

Приподнимаю стакан, делаю еще несколько глотков, возвращаю на место и наливаю еще. Провоцирую Аню.

Да, милая, за эти несколько лет, что мы не виделись, я очень сильно изменился и повзрослел. В голове больше не гуляет ветер, я остепенился и стал гораздо спокойнее.

– Манюня, тебе еще налить? – разворачиваясь, спрашиваю у дочери.

– Нет, – довольная малышка откидывается на спинку стула. – Я сейчас лопну, – обхватывает живот руками и делает характерный жест.

– Ну как хочешь, – пожимаю плечами.

Наливаю все, что осталось в бутылке, себе в стакан. Он наполняется практически до краев. Но, тем не менее, в холодильник возвращать ничего не нужно.

В сотый раз предлагать Соне выпить на ночь кисломолочный напиток, не собираюсь. Малышка вредная, вся в мать. К ней так просто, как к Мане, подход найти не получилось, но будем над этим работать.

Время есть.

– Не желаешь? – протягивая свой стакан в сторону Ани, намеренно цепляю ее. – Очень вкусно, – произношу, не сводя с нее взгляд.

– Нет, спасибо, – цедит сквозь плотно сжатые зубы.

– Могу и кое-чего другого налить, – продолжаю выводить Ласточкину из себя. Внутри нее бурлят эмоции, и я кайфую. – Хочешь? – предлагаю, играя бровями.

– А не пошел бы ты? – щурится, закипая.

– Куда? – ухмыляюсь.

Ох, этот ее многозначительный взгляд! Ах, как же я жил без него столько времени?

Отчетливо вижу, куда именно и как далеко она меня хочет послать, но при девочках не решается. Кипит, но молчит.

М-м-м… Блаженство!

– Полностью согласен с твоими мыслями, – игриво подмигиваю и с удовольствием замечаю, как сильно округляются ее глаза.

Ее взгляд опять полыхает.

Гнев Ласточкиной меня не на шутку цепляет, пробуждает давно позабытые эмоции и заставляет вспомнить наше яркое прошлое. Как мы горели, вспыхивали словно