Ужас в ночи - Эдвард Фредерик Бенсон
– Трудно вообразить, – признался я.
– Трудно! Не то слово. – Хью встал с кресла, подошел к книжному шкафу, набитому старинными томами, и достал с верхней полки книгу в сафьяновом переплете. – «Суеверия Сатерлендшира». Откройте страницу сто двадцать восьмую и прочтите.
– «Судя по всему, этот дьявольский праздник приходится на пятнадцатое сентября, – начал я. – В эту ночь довлеют силы тьмы, помогая всякому, кто прибегает к ним за содействием, преодолеть хранительную защиту Божественного провидения. Особенное могущество, как следствие, приобретают ведьмы. В эту ночь всякая ведьма может приворотить молодого человека, явившегося к ней за советом насчет приворотного зелья, и во все последующие годы, будь он даже по закону обручен и женат, на эту ночь мужчина принадлежит ей, если только по внезапной милости Святого Духа не воззовет в этот миг к Господу. А также в эту ночь все ведьмы имеют силу посредством неких ужасающих заклинаний и неописуемых богохульств воскрешать из мертвых тех, кто совершил самоубийство».
– Читайте дальше вверху следующей страницы, – велел Хью. – Следующий абзац пропустите, он не имеет отношения к делу.
– «Есть в этом краю деревушка под названием Гавон, в окрестностях которой стоит скала над рекой близ руин замка пиктов, и говорят, будто ночью луна светит сквозь разлом в скале таким образом, что лучи ее падают на большой плоский камень у ворот, каковой, по мнению некоторых, является древним языческим алтарем. По деревенскому суеверию, недобрые злокозненные духи, которые в канун Гавонова дня властвуют над округой и находятся в зените своего могущества, могут быть в этот миг и на этом месте призваны на помощь и исполнят любое приказание в обмен на бессмертную душу призвавшего их». – Дочитав абзац, я захлопнул книгу. – И что же?
– При благоприятных обстоятельствах нетрудно сложить два и два, – ответил Хью.
– И каков итог?
– А вот каков. Сэнди, несомненно, общается с женщиной, которую в округе считают ведьмой и с которой ни один местный обитатель не пожелает встретиться после наступления ночи. Сэнди, бедняга, любой ценой хочет узнать, что сталось с Кэтрин. А следовательно, я полагаю более чем вероятным, что завтра у Пиктской заводи будет людно. Есть и еще одно любопытное наблюдение. Вчера я удил рыбу и обнаружил, что перед воротами замка, выходящими к реке, кто‐то поместил огромный плоский камень, который явно волокли вверх по склону – трава была примята.
– Думаете, старая ведьма попытается воскресить Кэтрин из мертвых – если та действительно мертва?
– Да, и я намереваюсь наблюдать это лично. Присоединяйтесь.
На следующий день мы с Хью взяли на рыбалку не Сэнди, а другого помощника, и пообедали на берегу рядом с пиктским замком, выловив там несколько рыбин. Как и сказал Хью, на платформу перед воротами замка, выходящими к реке, кто‐то поместил большую каменную плиту, положив ее на грубые опоры, которые теперь смотрелись естественной частью образовавшейся конструкции. Плита располагалась точно напротив узкого оконца в базальтовой скале на другой стороне заводи, так что луна, выйди она ночью, действительно светила бы прямо на камень. Словом, перед нами почти наверняка был алтарь для заклинаний.
Ниже платформы берег, как я упоминал, почти отвесно спускался к воде, которая из-за дождя обрушивалась в заводь огромным ревущим потоком и бурлила серыми пузырями. Несмотря на это, у основания скалы на противоположном берегу черная заводь оставалась неподвижной и гладкой, как зеркало. Семь грубо обтесанных ступеней над алтарем поднимались к воротам, в обе стороны от которых расходились круглые стены замка высотой около четырех футов. Внутри, напомню, находились остатки межкомнатных переборок, и в той, что ближе к реке, мы решили укрыться ночью. Оттуда, встреться Сэнди с ведьмой у алтаря, мы бы увидели и услышали все, что могло произойти, оставаясь незамеченными в тени стены. Наконец, дом находился всего в десяти минутах ходьбы отсюда по прямой, так что, выйдя без четверти полночь, мы могли вовремя достичь замка и войти через дальние от реки ворота, не выдав своего присутствия тем, кто мог поджидать момента, когда лунный свет упадет на алтарь через оконце в скале.
Настала очень тихая и безветренная ночь. Когда незадолго до полуночи мы бесшумно вышли из дома, горизонт на востоке был чист, а с запада наступала, близясь к зениту, огромная черная туча. На дальних ее краях время от времени вспыхивали молнии, и издалека доносился едва слышный дремотный рокот грома. Мне, однако, чудилось, что над нами собирается буря куда более страшная, готовая разразиться в любой момент: стояла невероятная духота и тяжесть, которую трудно было приписать столь отдаленной грозе.
Тем не менее восточный горизонт оставался совершенно прозрачным, до странности четко очерченные края западной тучи были расшиты звездами, а сизый свет на востоке свидетельствовал о скором восходе луны. И хотя в глубине души я подозревал, что наша экспедиция не принесет ничего, кроме зевоты, нервы были натянуты до предела, что я списывал на предгрозовую атмосферу.
Чтобы двигаться бесшумно, мы обулись в туфли на каучуковом ходу и на всем пути от дома до заводи не слышали ничего, кроме дальнего рокота грома и приглушенного шелеста наших шагов. Очень тихо и осторожно мы поднялись по ступеням к дальним от реки воротам, под прикрытием стены прокрались бочком ближе к заводи и выглянули наружу. Поначалу я ничего не видел, так черна была тень скалы на другом берегу, но постепенно стал различать мерцающие островки пены. Уже утром вода стояла высоко, однако теперь прибывающий поток был еще напористее. Он бурлил, наводя страх громким ревом. Лишь у основания скалы глубокая заводь оставалась черной и гладкой без единого пузырька. В темноте что‐то зашевелилось, и на фоне серой пены появилась голова, затем плечи и наконец целиком фигура женщины, поднимающейся по склону берега. За ней следовал силуэт мужчины. Они подошли к свежевоздвигнутому алтарю и встали бок о бок, темными пятнами на фоне бурлящей пены. Хью тоже их увидел и коснулся моей руки, чтобы привлечь внимание. Итак, пока что его предположения оправдывались: в крепком силуэте мужчины безошибочно угадывался Сэнди.
Внезапно тьму пронзило крошечное копье света. Оно становилось все толще и длиннее, пока берег перед нами не озарил широкий луч света, падавший из оконца в скале. Он едва заметно полз влево и наконец лег между двумя темными фигурами, залив причудливым синеватым мерцанием плоский камень перед ними. Тут рев реки неожиданно заглушили чудовищные вопли женщины. Она воздела руки, словно взывая к некой силе. Поначалу я не мог разобрать слов, но они повторялись и вскоре сложились в связные фразы. Окаменев, точно в дурном сне, я слушал, как женщина выкрикивает самые
