Заповедник - Патрик Лестевка

- Б-б-бля, у-у-удивительно, ра-ра-ра-ра-разве нет? - губы Зиппо слиплись от крови. Одди смочил большой палец и вытер их. - В-вам-вам-п-пиры и обо-обо-оборотни... и... и... и...

- Последние из охотников на крупную дичь, - тихо сказал Одди. - Это мы.

Зиппо улыбнулся, слегка приподняв уголки рта.

- Это н-н-не так уж и плохо, сержант, - oн думал о Кадзухито Каванами, боссе якудза, которого он убил. Думал о том, как Каванами кивнул, отпил свой напиток и принял смерть с тихим достоинством. - Х-хо-хо-холодно, н-н-но-но о-о-о-хорошо...

- Адскую жизнь мы выбрали для себя, сынок. Адскую жизнь.

- Н-н-у-у н-не хотел б-бы, чтобы б-было п-по другому.

Одди в последний раз прижал ладонь ко лбу Зиппо. Плоть киллера была холодной, резиновой.

- Нам пора идти, сынок. Я бы отдал все, чтобы увидеть, как все пойдет по-другому.

Глаза Зиппо открылись полностью. Одди был поражен их пронзительной синевой, и в этот момент он выглядел почти как ребенок.

- По-по-д-другому и... и... б-быть н-не м-могло. 

Затем его глаза снова затуманились и закрылись. Его грудь поднялась и опустилась мелкими волнами.

Мужчины собрали все, что могли. Лед тревожно треснул под их ногами. Одди поднял "H&K 23". Его спина закричала о пощаде, и он выронил его. У него все еще был один "Уэбли" и пятнадцать патронов. Этого должно было хватить.

Трипвайр остановился рядом с Зиппо. Кровь окаймляла тело киллера, словно меловой контур вокруг трупа. Его веки трепетали.

- Помни, - сказал он, - просто воткни и нажми. Все просто.

Зиппо пробормотал что-то неразборчивое.

Ледяной мост выглядел примерно таким же узким, как гимнастическое бревно, хотя, если быть точнее, шириной с городской тротуар. Лед был испещрен волосяными трещинами. Невозможно было сказать, какой вес он мог выдержать.

- Надевайте снегоступы, - сказал Одди. - Распределите вес.

Трипвайр и Ответ сделали, как посоветовали, хотя ни один из них не был в восторге от перспективы плыть с ними.

- Джек, будь ловким, Джек, будь быстрым", - прошептал Трипвайр и отправился в путь.

Лед треснул. Лед застонал. Но лед выдержал. Трипвайр переправился, затем Ответ, затем Одди. Оборотень не двинулся с места. Зачем сражаться, когда терпение несомненно принесет легкую добычу, - думал он.

На западе снова начинался лес. Темные фигуры двигались среди высоких сосен, наблюдая, выжидая.

- Погнали.

* * *

Шшшшш...

Дэниел Коулс, который заслужил прозвище "Зиппо", не мог сказать, исходил ли звук из тусклого и исчезающего мира вокруг него или был внутренним эхом в темнеющих коридорах его собственного разума.

Шшшшш...

Чтобы открыть глаза, потребовалось колоссальное усилие. Над ним небо было блаженного, приглушенного фиолетового цвета - самого красивого фиолетового цвета, который он когда-либо видел. Великолепно, - попытался он сказать, но не смог произнести ни слова. Он сглотнул кровь и закашлялся, не отрывая глаз от неба. Звезды ярко сияли. Хотя он ничего не знал об астрономии, их порядок имел для него какой-то элементарный смысл.

Шшшшш...

Боль отозвалась на далеком уровне, словно звон соборного колокола за много кварталов. Он уставился на свое тело. Свидетельством его блаженного состояния ума было то, что это зрелище не потревожило его: плоть содрана, а застывшие лохмотья ткани отслаивались от ужасных ран, словно мертвая береста со ствола дерева. Его ноги, согнутые под неловкими углами, напоминали сигары, которые кто-то раздавил в кармане.

- Шшшшш...

Что-то двигалось в его волосах. Рука. Рядом с ним сидела женщина, гладившая его по волосам. Она была, без сомнения, самой красивой женщиной, которую когда-либо видел Дэниел. Ее кожа была цвета жженой карамели и светилась в сумерках. Она была обнажена, но не казалась ни замерзшей, ни смущенной. Ее груди были маленькими, а ребра видны. Казалось, что она не ела довольно давно. Но ее тело, его худоба, веревки мышц, тянущиеся под гладкой коричневой кожей, реализовывали какую-то существенную симметрию.

- Ты очень сильно ранен.

Ее голос был густым, как сливки и мед.

- Д-да-да.

Она спросила его имя.

- Дэниел, - повторила она, - такое красивое имя.

Ее волосы и брови были шокирующе белыми. И если ее лицо было немного длинноватым, а угол ее челюсти немного лисьим, Зиппо не замечал и не заботился об этом. Ее глаза, хотя и слишком близко посаженные, сверкали цветами, которых он никогда не видел и которым не мог дать названия.

- Боюсь, ты скоро умрешь.

Она почесала за ухом. Не рукой, а ногой, как собака.

- Я м-мог б-бы б-быть б-бога-тым, - oна перестала гладить его волосы. Он хотел, чтобы она делала это еще немного. - М-м-м-миллион б-баксов.

- Это было бы здорово, я полагаю.

Пистолета Трипвайра нигде не было видно. Зиппо в любом случае не мог ее застрелить.

Она наклонилась и прижалась губами к его уху.

- Я могу тебе помочь, - eе дыхание было сладко-горьким, как свежескошенная трава. - Хочешь, я попробую?

Больше всего на свете.

- Д-да-да.

- Хорошо.

Ее рот двинулся дальше, и ее дыхание согрело его горло. Затем ее зубы - маленькие, белые и очень-очень острые - впились в его плоть, слюна смешивалась с кровью...

...он почувствовал, что движется, его тянут по льду на носилках из гибких молодых деревьев. Носилки наткнулись на колею, и боль, густая, волокнистая и тошнотворная, пронзила его ноги. Он потерял сознание...

...в темном, теплом месте. В темноте - звуки. Звук, похожий на журчание воды. Другой, похожий на резвую игру щенков. Он коснулся своего лица и обнаружил, что оно покрыто слоем грубой шерсти. Борода? Как долго он здесь был...

...он был в пещере. Слева от него мерцал огонь, отбрасывая странные тени на камень. Женщина присела между его ног. Она облизывала его раны, вычищая кровь и гной своим маленьким розовым языком...

...ужасные лихорадочные сны. Каждый убитый им человек предстал перед ним, как в момент смерти. Кенни Уэбб, первый человек, которого он убил за деньги, двадцати одного года от роду, с пороховыми ожогами, застывшими на пулевом отверстии в шее. Отец и сын Вьет, взгляд полной ненависти на их лицах за мгновение до того, как он сжег их в том туннеле за пределами Сонг-Бе. Сны углубились, потемнели, закрутились в спираль. Теперь ему снились огромные стада карибу, их запах, кристально чистое чувство-воспоминание об их плоти, их вкусе...

...снова в пещере. Маленькие существа, играющие у костра. Некоторые были