Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон

– Это какое же? – спросил я.

– То, в которое ты веришь, хотя разум восстает против него – только потому, что не имеет ни малейшего представления о внутреннем законе. Закон же этот действует, даром что он не столь очевиден, как закон, управляющий восходом солнца. До известной степени он схож с законом появления комет, с поправкой на частотность не в пользу последних. Возможно, для того чтобы видеть его в действии, нужна особая чувствительность – у некоторых людей она есть, у других – нет; такая же чувствительность, которая позволяет уловить писк летучих мышей над нашими головами. Я, например, их не слышу, а вот ты слышишь, если не ошибаюсь – вроде ты об этом упоминал. Верю тебе на слово, хотя сам лишен такой остроты восприятия.

– Ну а что же насчет закона?

– Закон действует в реальном мире, он превыше грубого покрова бренной глиняной оболочки[30]; согласно ему, прошлое, настоящее и будущее суть одно. Они лишь точка в бесконечности; ее можно ощутить, ею можно управлять. Это сложно выразить словами – но это так. Отдельным, редким людям случается, пусть на миг, сорвать этот грубый покров – тогда им открывается некое знание. На самом деле это очень простая вещь, и ты в ней даже не сомневаешься.

– Да, конечно, – подхватил я. – Но как раз по той причине, что эти явления столь редки и столь необычны, мне хочется найти объяснения всему, что я слышал о сверхчувствительности. Чтение мыслей, телепатия, внушение – эти феномены занимают меня. Они мало изучены, и мы вынуждены исключать их, объясняя странности вроде видений будущего.

– Ну так исключай, – сказал Фред. – Тут я с тобой заодно. Только не думай, что ясновидение или предсказание будущего я помещаю на иной план. Это всего лишь действие естественного закона; если можно так выразиться, вспомогательная ветка, ведущая в Хельет, в сторону от основной дороги. Иными словами – часть системы.

Тут было над чем поразмыслить, и мы надолго замолчали. Я слышал писк летучих мышей; Фред не мог его слышать; если бы он стал отрицать эту мою способность лишь потому, что его собственные уши не восприимчивы к подобным звукам, я бы назвал его материалистом. Я прокручивал в уме его историю, пункт за пунктом; как Фред и утверждал, я легко согласился с ним в главном, а именно: из великой пустоты (мы зовем ее так, ибо не ведаем, что она собой представляет) приходили, приходят и будут приходить послания тем адресатам, чьи чувства настроены их улавливать. В видении Фреда фигурировал мертвый город – потому что сам Фред был потенциальным мертвецом. Позднее город ожил, ибо Фред, вняв предупреждению, остался среди живых. Внезапно меня посетило великолепное, прямо-таки блестящее соображение, идеальное для закрытия темы и отхода ко сну.

– Ха! – сказал я. – А прореха-то в твоем видении есть; я таки обнаружил ее. Корстофайн был безлюден, потому что ты сам был среди мертвых, верно?

Фред рассмеялся.

– Знаю, знаю, о чем ты сейчас спросишь. О станционном носильщике, которому я оставил багаж. Этого я объяснить не могу. Может, носильщик был чем-то вроде анестезиолога – ведь именно его последним видит пациент, прежде чем вдохнуть эфир, а значит, он – последнее звено, связующее человека с материальным миром. И потом, не забывай, что мой носильщик был точной копией Артура Темпла.

Капище

Мы с Фрэнком Инглтоном покинули Лондон в первых числах июля, намереваясь хотя бы пару месяцев провести в Корнуолле. Нет, мы не планировали полноценный отпуск, ведь Фрэнк серьезно увлекался поисками и изучением руин, что остались на этой древней земле от доисторической цивилизации и обнаруживаются здесь в обескураживающих количествах. Ну а я в тот период писал книгу; моей работе следовало бы уже подходить к концу, но она была прискорбно далека от завершения. Гольф и морские купания входили в нашу программу – нельзя же, в самом деле, совсем без отдыха – однако мы оба хотели сосредоточиться на работе и настроились на внушительные ее результаты.

Деревня Сент-Карадок [31] во всех аспектах показалась нам подходящим местом для осуществления наших планов, ибо в окрестностях имелись руины, которые толком не исследовал ни один археолог, а удаленность от популярных мест отдыха обещала приемлемую степень спокойствия. К тому же в Сент-Карадоке мы могли и расслабиться – здешнее поле для гольфа было устроено весьма замысловато и лежало сразу за гостиничным садом, а что до морских купаний, путь к пляжу шел через дюны, по совместительству – лунки. В комфортной гостинице пустовала пока половина номеров – словом, сама Фортуна, казалось, улыбкой встретила наши с Фрэнком начинания. Мы отлично устроились; далеко вперед мы не загадывали. Фрэнк, правда, думал объехать все графство, но буквально в миле от гостиницы находились выстроенные в круг каменные монолиты, этакий Стоунхендж в миниатюре, известные как «Совет Пенруса». Фрэнк объяснил мне, что это сооружение всегда считалось капищем друидов, но лично он в эту версию не верит и прямо сейчас пойдет изучать монолиты.

Я отправился вместе с ним – и впрямь, почему бы не прогуляться? Было это на второй день после нашего приезда. Кратчайшая дорога к предполагаемому капищу вела через дюны и далее по крутому травянистому склону, через пашни. В теплом и влажном климате пшеница уже налилась, колосья вызревали, приобретая золотистый оттенок. Узехонькая тропка пересекала поля, и вдали уже маячили монолиты одинаковой высоты – около пяти футов. На фоне желтых полей они казались совершенно черными и особенно мрачными. Даром что в этих краях не пропадал понапрасну ни единый клочок пахотной земли, плуг явно не вторгался в пределы капища, и трава там сохранилась нетронутой; она была коротенькая, бархатистая, с вкраплениями тимьяна и колокольчиков. Я счел это странным, ведь между камнями плуг свободно прошел бы, и еще целых пол-акра приносили бы урожай.

– Почему здесь не пашут? – спросил я.

– Потому что ты находишься в краю суеверий и древнего колдовства, – отвечал Фрэнк. – Никто никогда не касался земли в этом круге, никто не помышлял об ее использовании. Кстати, ты заметил, что тропа наша здесь делает изгиб, вместо того чтобы пройти круг насквозь? Вон она, снова вынырнула по ту сторону, побежала в прежнем направлении! – Фрэнк рассмеялся. – Нынче утром, когда я производил здесь замеры, я видел местного фермера. Он тоже обогнул монолиты, а когда его собака, привлеченная каким-то запахом, вбежала в пределы круга, он позвал ее обратно, взял на поводок да еще и сделал ей внушение: «Гляди у меня, чтоб больше туда соваться даже не думала!»

– Но в