Как поймать монстра. Круг третий. Книга 1 - Арина Цимеринг
Киаран на ходу медленно ел вяленую курицу из модного герметичного зип-пакета, который сейчас смотрелся даже дико: будто из другого, «наружного», мира. Еще немного таких мыслей — и Кэл правда скорее удивится машине, чем телеге.
— Это все так страшно, — пробормотал Киаран, глядя на светло-сизое небо. — Здесь все с концами сошло с ума.
Когда они вышли на улицу, выяснилось, что сутки окончательно перестали идти как положено — спустившись по ступенькам под падающий снег, они оказались в рассветной серости. День кончился меньше двух часов назад, когда Кэл тащил ошалевшего Киарана в дом, а теперь вот, здрасьте, — с добрым утром.
Ничего хорошего эта гонка по световому кругу не предвещала.
Дом Мойры пришел в полную негодность: нужно было найти другое место для ночлега. Тот дом, под которым прятался Киаран, до сих пор казался Кэлу самым удачным вариантом: достаточно крепкий, стоящий на сваях, с высоким крыльцом и, главное, дверь на месте. Киаран говорил, что в темноте не мог разглядеть, что там внутри, — что ж, при дневном свете можно и посмотреть.
Попав внутрь, первым делом Кэл изучил дверь: к его облегчению, там оказался заржавевший, но все еще крепкий засов. «Почему ты не заперся?» — спросил он у Киарана, но тот только покачал головой. Пробормотал, что оцепенел от страха и не мог ни о чем думать. Кэл ничего не ответил.
Здесь было пыльно, а следы запустения покрывали чужой быт: все вещи оставлены так, будто хозяева столетие назад на минутку вышли из дома — и не вернулись. Центральная комната маленькая, но с печью, которую Кэл начал обстоятельно обследовать.
— Мистер Махелона.
Кэл промычал что-то вопросительное, с силой пытаясь вытащить заржавевшую заслонку.
— Вы ведь мне не верите.
Заслонка поддалась с громким лязгом.
С таким звуком взрывается граната, опускается лезвие гильотины, выпускается стрела — звук, которому предназначено все изменить. Так и эти слова — Кэл знал, они сказаны здесь и сейчас для того, чтобы что-то поменять. Чтобы разбить его тщательно собранную между-нами-все-нормально декорацию.
Киаран оказался не из тех, кто верит декорациям. Он так и стоял у входной двери — то ли готовился сбежать, то ли для того, чтобы запереть собой их обоих здесь.
— С чего ты взял? — крутя заслонку в руках, спросил Кэл. Потом вернул ее на место. Годится. Нужно будет нарубить дров, и в принципе можно…
— Потому что вы уходите в лес, оставляя ирландского монстра с вашими друзьями, а возвращаетесь на место бойни, где друзей нет, а монстр есть. Звучит не очень… надежно.
Он явно обдумывал то, что будет говорить. Готовился. Подбирал слова.
Обычно Кэл бы сказал себе: ну пацан волновался, от такого разговора как бы зависит многое? Но сейчас голосок, взращенный последними событиями, тихонько шептал: или он заранее знал, что тебе говорить. Как тебе говорить. Страдания не так уж и сложно разыграть.
— Ну, знаешь… — Кэл прошелся по комнате, — это прям здорово… — остановился у комода и потянул на себя ящик, — что ты можешь смотреть на нашу ситуацию… объективно.
Кэл никогда не умел изящно уходить от разговора. А Киаран был въедливым, как жук-усач, и продолжал настаивать:
— Не отшучивайтесь, пожалуйста. Вы ведь понимаете? Чтобы выжить, сейчас мы должны хотя бы в чем-то доверять друг другу?
«Послушай, — шевельнулось внутри, — как он заговорил. То жалостливое „не важно, верите ли вы мне…“, то внезапное „мы должны доверять друг другу“. С чего бы это?»
— Во. Звучит как что-то, сказанное тем, кому нельзя доверять.
— Так вы… вы правда… вы не верите в то, что я рассказал?..
— Слушай, — Кэл выдохнул, опираясь рукой на комод и оборачиваясь к нему, — тебе реально нужны ответы вот прям щас?
Киаран уставился на него этими своими невозможными глазами:
— Да.
— А, — Кэл хлопнул ладонью по ящику, — понял! Ну супер. Тогда нет, я тебе не верю.
И вернулся к исследованию ящика. Внутри оказалась посуда — оловянные приборы, все в пыли.
— Ну тогда…
Настырный мальчишка все не затыкался. Кэл как будто успел его узнать: такая разговорчивость в Киаране просыпалась или когда он чувствовал себя в безопасности, или когда в нем играло упрямство.
— …самое безопасное решение — убить меня прямо тут.
— Ух ты, — без тени шутки в голосе произнес Кэл, поднимая одну из ложек и рассматривая ее на свет. — Радикально.
Чистое золото. Опять.
— А какая разница. Все мои действия рано или поздно заканчиваются тем, что вы хотите меня пристрелить.
Кэл опустил ложку, подкинул ее в ладони, а потом опять посмотрел наверх.
— Даже если я ничего не делал.
Окно здесь было маленьким, практически под самым потолком — отлично, меньше хрупкости в конструкции. Твари прорваться не смогут.
— Даже если я просто выжил.
— Что ты там бубнишь себе под нос, — не выдерживая, бросил Кэл. — Я тебя услышал. Сейчас не до этого. — Он обернулся. — Или живи с моим недоверием, или иди жужжи на улицу, у меня нервы тоже не железные.
Они уставились друг на друга, оба неожиданно раздраженные. Кэл не понимал, как он может дать Киарану то, что тот хочет, — доверие, — если это доверие может в итоге его прикончить. Кэл хотел, чтобы Киаран помолчал, потому что ему надо было подумать. Киаран, видимо, хотел говорить, потому что не мог умолкнуть, когда нужно.
— Я не бубню себе под нос, — звеняще громким голосом заявил Киаран, делая шаг от стены. Ого. Ну давай. Вперед. Выходи на прямую конфронтацию, смельчак. — Я с вами разговариваю.
Кэл злился редко. Когда его что-то радовало — он радовался, когда расстраивало — огорчался, но когда злило — Кэл сосредоточивался. За злость и раздражение обычно отвечала Джемма, Кэл же был противовесом, подушкой безопасности, страховочным ремнем. Да и разозлить его было очень трудно.
Но у Киарана — о, у Киарана опять получилось.
И чувствуя, как в него пробирается непривычная, редкая гостья, Кэл с грохотом захлопнул ящик. Развернулся к парню целиком, будто это злость сама толкала его в спину. «Ну и что ему от тебя надо, — шептала она на ухо, — чего он к тебе докопался?» А другой голос, голос подозрений, вторил ей: «Откуда в нем внезапно столько сил на сопротивление?»
— Ну давай, — враждебно сказал Кэл. — И о чем же ты со мной разговариваешь?
Возможно, Киаран уже пожалел о том, что начал все
