Хоррормейкеры - Пол Дж. Тремблей
– Невероятно. Я был уверен, что ты не справишься.
Я улыбнулся и пожал плечами.
– Но не надо ради этого рисковать жизнью. Оно того не стоит.
– Стоит, – возразил я, все еще на адреналине, все еще наслаждаясь мимолетным звездным часом.
Я кратко рассказываю Марли, как мы снимали потом Марка, и добавляю:
– Держу пари: если бы мы туда смотрели, увидели бы, как ломается изгородь. Забавно, хотя Валентина не одобрила бы.
– Хотела бы я увидеть заготовки Валентины по этой сцене, – сказала Марли.
– Это была одна из немногих сцен, которую я читал, хоть и не появлялся в кадре. Валентина снимала дословно по сценарию. Вы вот говорили, что будете использовать подъемник. А Глиста на вечеринке покажете? Многие фанаты жанра скулят, что в фильме не хватает собственно ужасов, крови, убийств.
– Нет, я буду держаться точки зрения героев. Важно, чтобы зрители знали только то, что знают эти трое. И потом, если снять эту сцену, получится повтор «Кошмара на улице Вязов 2», где Фредди врывается на вечеринку у бассейна. К тому же…
– К тому же что?
Марли делает паузу, чтобы собраться с мыслями, а затем, осторожно подбирая слова, начинает:
– Сюжет будет разворачиваться в начале 90-х годов. Я планирую снимать на пленку и даже использовать камеры той эпохи, если смогу их достать. Но фильм выйдет, если позволят кинобоги, в середине 2020-х. В мире, где в школах стреляют, да и вообще люди заново адаптируются к социуму, снимать слэшер про подростков, создавших монстра, который вырезал кучу других подростков… как по мне, это тонкая грань между социальной сатирой и низкопробной карикатурой. Не то чтобы массовые смерти были против правил слэшера, но… Думаю, оригинальный сценарий, написанный и снятый за шесть лет до Колумбайна, если не был пророческим, то во всяком случае интуитивно вскрывал язвы общества. Поэтому незримое насилие оказывает в каком-то смысле более сильное воздействие. Не знаю, хорошо ли я сформулировала. Это трудно выразить словами. Возможно, в этом и есть разница между развлечением и искусством. Но не подумайте, что я зашорена: один из моих любимых фильмов – «Зловещие мертвецы 2». К тому же если люди жестоко умирают в реальном мире, то в искусстве тоже могут. Но я не буду снимать ту сцену на вечеринке, не буду добавлять ничего от себя. Я хочу снять именно этот фильм. Мне и в сценарии, и в потенциальной пленке нравится аспект недосказанности. Это вгоняет меня в такое радостное детское волнение-смущение – не описать словами.
– Хорошо сказано, – замечаю я. – Как любил говорить Дэн, наш оператор-постановщик, «да пошел этот фильм».
Марли хохочет. Я тоже.
– Я сейчас уже от вас отстану, – говорит она. – Не подскажете, когда вы последний раз видели Валентину?
Я коротко, в самых общих чертах рассказываю ей о визите.
– Она тогда и сказала, что выложит сценарий и некоторые эпизоды?
– Точно. И выложила в надежде, что однажды кто-нибудь доведет их до ума. Она была бы очень довольна вашей потенциально идеальной перезагрузкой.
Марли не отвечает на комплимент. Погрузившись в раздумья, она смотрит в пустоту позади меня. Через какое-то время спрашивает:
– Вы перечитали сценарий, который Валентина выложила?
– Да, почти сразу. И за последнее время еще несколько раз, чтобы подготовиться к фильму.
– Я работаю исходя из сценария в Сети. Семья Клео, как вы знаете, договорилась об опционе на права, но они не дали нам копию сценария. Я знаю, что у них есть несколько блокнотов с набросками идей, но полного сценария не сохранилось. Клео писала его на бумаге по старинке, и цифровых копий нет.
– Цифровой каменный век начала 90-х, – вклиниваюсь я.
– Точно. Сейчас такое даже представить невозможно. Я знаю, вы в курсе, что было в варианте семьи Клео, а чего не было. Простите, что спрашиваю об этом только сейчас, но меня давно мучает один вопрос. Валентина выложила оригинальный сценарий, с которым работали вы? – Прежде чем я успеваю ответить «да», она продолжает: – Вы заметили какие-нибудь различия, большие или мелкие, между выложенным сценарием и тем, с которым работали на съемках?
– Воу. Да нет, не думаю. Память ни за что не зацепилась. Но вы должны понимать, что в 1993 году я читал не весь сценарий. Мне давали необходимые отрывки накануне съемок конкретных эпизодов с моим участием. По словам Валентины, это должно было помочь мне войти в образ, поскольку я не профессиональный актер. Я никогда не узнаю больше того, что делал мой персонаж на протяжении своего пути. Простите за пафос, Валентина никогда не использовала слово «путь». Заметно, что я со слишком многими продюсерами в последнее время общаюсь? В общем, мне так и не дали полную копию оригинального сценария, и я прочитал лишь несколько сцен, в которых не участвовал.
– У вас сохранился хоть один отрывок, который вам давали?
– Нет. Осталась только маска.
– Интересно, как много Валентина изменила или добавила с момента окончания съемок и до смерти. Она говорила что-нибудь о редактуре сценария? Такой вопрос возник, потому что в одной из сцен, где ребята идут по улице и у Карсона в руках бензопила, представлена музыка, которая могла играть в этот момент. Одна из перечисленных песен, “Connection” группы “Elastica”, вышла только в 1995 году. Клео не могла ее туда вписать. – Марли смотрит на меня широко раскрытыми глазами, она такая же фанатка «Фильма ужасов», как и некоторые пользователи «Ютуба» и «Реддита». Те, которые все свободное время рассуждают, исследуют, ищут ответы, зная, что не найдут никогда. Они жаждут, чтобы вымысел оказался реальностью, а реальность подчинялась предсказуемым правилам и приемам вымысла.
– Да, – говорю я, – слышал в Сети неоднократно, мол, дата выхода не совпадает. – Я изучил вопрос и потому лучусь спокойствием. Насколько я знаю, Валентина почти ничего не редактировала, так что конспирология – не универсальный ответ миру. Но я не рассказываю Марли, что нашел на столе Валентины сценарий с правками. Возможно, зря. Если рассказать ей об этом, доверие между нами вырастет. Однако есть риск, что она, узнав об этом, начнет искать оригинальный сценарий и попадет в кроличью нору долгих бесплодных поисков. Фильм опять отложится, а я этого не хочу. Хватит уже задерживать. Пришло время наконец снять его. И моя работа – контролировать процесс. Я выполняю ее с готовностью.
– Порой на
