По воле чародея - Лилия Белая
– ЗЕМЬ, – назвал волшебник символику Земли и отложил нож.
Настасья, всхлипывая от жгучей боли, смогла разглядеть, как четыре кровавые фигуры слабо засияли золотистым светом: в них точно скопилась вся магия, живущая в ней. Искусный Дар Сварга, светлейшее колдовство ручейками пробежало по венам и наполнило золотом эти фигуры, смешалось с кровью, оросило алтарь…
Отойдя на несколько шагов, Вишнецкий, как виртуозный художник, оглядел свою работу. А затем, приложив руку к сердцу, принялся читать заклинание.
– Я – естэм Полноца, – чётко проговаривал волшебник на древне-славенском. Настасья сразу перевела магические слова, так как бóльшую часть понимала. – …бо плоць мая Земь. Естэм – Всходэм, бо дыханне маэ Аер. Естэм – Заходэм, бо кроф мая Вотша. Естэм – Полудним, бо дух мой Смага. – Следом чародей заговорил, перейдя на современный язык: – Я, сын Солнца-Сварга и Луны-Славьи, Властош Вишнецкий, владеющий Ворожбою, с Их позволения приказываю: четырём стихиям Смаге, Вотше, Аеру и Земи, сотканным в Дар Волшбы у дщери Божией Анастасии, замкнуться! Отныне и до момента, когда я не разомкну их! Воистину, да свершится!
С последними произнесёнными словами из указательного пальца чернокнижника, наведённого на руку Насти, ударил яркий луч света. Одной золотистой полосой луч перечеркнул ряд из кровавых треугольников. В тело Искусницы впилась острая боль, точно каждую клетку пронзила молния.
Магия, хранящаяся в душе девочки, точно в некоем сосуде, «заснула».
Анастасия потеряла сознание.
* * *
Она очнулась от резкого запаха горьких трав. Кто-то тряс её за плечи, легонько похлопывал по щекам и вот теперь принялся совать под нос едко пахнущее растение. Собравшись с силами, разлепив веки, сонная Настасья разглядела сидящего напротив Властоша с пучком засушенной полыни в руке.
– Наконец-то пришла в себя, замарашка, – бросил тот с нескрываемым раздражением.
«Жаль, я не умерла после ритуала» – вздохнула про себя девочка. Боль от порезов продолжала терзать руку.
– Голова… звенит, – озираясь по сторонам, пролепетала пленница пересохшими губами.
Настя обнаружила, что сама сидит на стуле, а они с паном находятся в небольшой комнатушке с помутневшим окном, за которым ничего толком невозможно рассмотреть.
– Вижу, что болит, – кивнул Властош. – Выпей-ка, полегчает, – помещик протянул ей чашку горячего отвара. – Полынь, – пояснил он. – Одна моя хорошая подруга научила готовить её. Честно говоря, гадость редкостная, я про отвар сейчас, но… поверь, боль успокоит.
Настя хотела отказаться, однако пан поднёс чашку прямо к губам невольницы:
– Насильно волью, девчонка! Немедленно выпей! Не смей мне перечить и уж тем более говорить, что тебе якобы ничего от меня не нужно. Не будь ты для меня важна, не церемонился бы. Но ты должна оставаться живой. Неизвестно, как подействует Заклятие, которое я переписал. Это – риск. Так что, давай, пей… Пей, неразумное дитя!
Едва пригубив, Настя тут же выплюнула содержимое чашки. Едкая горечь обожгла ей язык и нёбо. Такое глотать было просто невозможно. Однако пан, утверждал обратное.
– Твой характер не слаще, чем эта травяная гадость! – сказал он с язвой. – Выпей немедля залпом!
Лишний раз злить чародея не стоило, потому испить лечебный отвар пришлось до конца. Плевалась девочка после долго, но зато успокоилась головная боль и даже жжение в изрезанной руке стало менее сильным. Отвар подействовал.
– Где мы? – спросила в конце концов Настя, опасливо оглядывая новую темницу. – Это не ваша лаборатория.
– Какая догадливая, а-а, – протянул не без яда пан, положив пучок полыни на пол. – И впрямь, не лаборатория. Мы находимся немного в ином месте; лаборатория, к слову, в соседней комнате, но это другой Заклинательный Зал.
Чародей встал, подошёл к чёрному колесу, видневшемуся в середине мрачной каморки, поманил жестом Настасью. Девочка с опаской приблизилась. Щелчок пальцев – и магия зажгла свечи, приглушенно освещая жуткую комнату. Два мотылька закружили вокруг огонька свечки на настенном канделябре. Настасья не могла оторвать взгляда от старинного приспособления. Крестьяне, да и сам пан успели уже не раз упомянуть эту вещицу.
– Ваша прялка!
Вишнецкий повернулся к Настасье. Лицо его исказила улыбка, да такая странная и пугающая, что от вида её по телу девочки пробежал холодок.
– Думала, шутить буду? Надо было мне сразу показать тебе её! Может, стала бы послушнее.
Облокотившись о прялку и отстранённо, как-то оценивающе осмотрев пряжу, давно не белоснежную, но буровато-алую, словно пропитавшуюся кровью казнённых, пан горделиво выпрямился.
– Смотри, Настенька, что за прелесть. Подарок от моей жены-покойницы. Она значилась сильной чародейкой, служанкой Мар… богини, якобы забытой. Она сумела проклясть обыкновенную прялку, и теперь от неё исходит смерть. Ох, как ты смотришь, тебе нехорошо? – Властош, уловив выражение ужаса на лице Насти, тихо посмеялся: – Ну извини, замарашка, сама вынудила! Лунья Грацианская – выдающаяся была колдунья, в чёрной магии она преуспела больше, чем её сестрица Стелла – в светлой. Подумать только, какие они разные!
Анастасия раскрыла голубые глаза. В мыслях она перелистнула страницы воспоминаний. Илантийское имя той синьоры!
– Стелла? Так она ваша…
– Да-да, не поверишь, но родственница. Вроде ты уже знала о ней в лесу, когда воткнула мне в волосы её гребешок. Свояченица моя ненаглядная. Сильная фея, жаль, что живая…
Настя запустила пальцы в золотистые волосы, раскрыла рот в немом изумлении. Значит, правда: Стелла находится в родственной связи с паном, но отношения их не лучше, чем у зайчихи с голодным лисом. Разумеется, он ведь виновен в гибели её сестры.
– Ну полно вспоминать о былом. Однажды я встречусь с синьорой Стеллой и у нас получится интересная беседа. Но сейчас об этом рано думать. Подойди.
Властош поманил Искусницу жестом, и та, поставив чашку на пол, на удивление, покорилась.
– Погляди, – волшебник бережно погладил колесо, сдул с него пыль. – Веретено очень похоже на иглу, видишь, какой острый конец? Оно убивает человека в секунды.
Настя коротко ахнула.
Властош улыбнулся, схватил девушку за плечи, близко подвёл к прялке. В нос ударил запах дерева, металла и смерти.
– Приговорённый пальцем касается веретена и мгновенно падает на пол мёртвым. Ну, как – мёртвым… По поверью, это – всего лишь вечный сон, однако хоронить приходится, как мертвецов. Кто ж разберёт, жив ли ещё человек? Да, и как снять чары прялки, никто пока не обнаружил…
Искусница не могла отвести взора от коричнево-красной пряжи, небрежно насаженной на веретено, увенчанное длинной стальной иглой.
– Помнишь старую славенскую сказку, – зашептал на ухо насмешливый голос, – про чёрного могущественного колдуна, который пошёл против Сварга-Солнца и богини Смерти? Шляхтич Анджей Кирецкий переписал эту историю на современный лад. Ты читала?
– Да…
– Зря. Бездарный пересказ Анджея, так исковеркал великую легенду. Я расскажу тебе
