Предназначение - Галина Дмитриевна Гончарова
– Вот невестка ей и помогала. Или боярыня – невестке радела. Сводила она невестку свою с теми, кому услуги ведьминские были надобны. Список я составил, государь вот приказал перебелить начисто.
– Оставь, почитаю потом. Что за услуги?
– Ох, государь. Кому зелье надобно было, чтобы у мужа… твердость повышалась. Кому наоборот. Кто для молодости себе зелья брал, кто и приворотными не брезговал… Там отдельно те, кто яды у ведьмы заказывал.
– Оставь, посмотрю. Потом решать будем, кого казнить, кого помиловать.
– Вот, государь, боярыне Пронской от того и денежка шла, небольшая да вкусная, и зелья ей ведьма давала бесплатно. А тут ведьме-то и конец настал. Может, поплакала бы боярыня Пронская да и смирилась, но тут у нее, как на грех, любовь приключилась. А от любви дуреют бабы.
Устя с этим и спорить не собиралась.
Дуреют?
Не то слово, как дуреют, и рука сама собой на живот легла. Прости, малыш, дура у тебя мама. А только ежели бы опоздала она сегодня, ей бы потом жизнь не в жизнь была. Все одно бы сошла она в могилу за мужем любимым.
– Уж прости, государыня, а только… захотелось боярыне к себе любовника присушить. А ведьмы-то и нет, и получается у нее, что ты ведьму в могилу свела.
Устя только головой покачала:
– Я-то почему?
– Самому бы знать хотелось, а только говорила боярыня, что с тебя все началось.
Устинья только головой покачала:
– С меня ли? Или с того, что Федьку они женить решили? Прости, Боренька, я бы и правда не побрезговала ведьму извести, а только меня там и рядом не было.
Борис только рукой махнул:
– Не обращай внимания, Устёнушка. А на меня-то боярыня зачем покушалась, али я тоже ведьму какую казнил, да и не заметил?
– Нет, государь. Ты на Устинье Алексеевне женился, а боярыня… Слепому видно, что для государыни ты жизни дороже.
Тут уж покраснели все. И боярин, и Борис, и Устинья. А только говорить-то все равно надо…
– Вот потому, государь, на тебя и покушались. Подумала боярыня, что твоя смерть для государыни мучительнее всего будет.
– Не ошиблась…
Устя тихо-тихо шептала. Только Борис все равно услышал, и такая нежность его затопила…
Как же повезло ему!
Уж и не рассчитывал он на такое счастье, что его самого полюбят, ради него, не ради короны, не ради власти али связей каких… Усте он сам дорог, никто другой ей и рядом не надобен. И смотрит она на него сияющими глазами, и не играет. Таких, как боярыня Пронская, не обманешь, от них и захочешь скрыться, так не получится.
– Счастье мое…
Боярин Репьев откашлялся, царской чете напомнил, что не одни они в покоях.
Улыбнулась Устинья, пальцы с Борисом переплела.
– А нож у нее откуда, боярин?
– А тут другая история начинается, государыня. Ведьму-то извели, а дела ее поганые остались, никуда от них не деться. Ведьма эта вроде как чернокнижница была. А чтобы Книгу эту самую перенять, надобно принести в жертву того, кто от рода чернокнижников останется. Чтобы, значит, через общую кровь Книга хозяина поменяла.
– И принесли они в жертву сестру мою, Аксинью. Потому как Федор ведьме родственником приходился, хоть и дальним, и более от рода никого не оставалось.
– Верно, государыня.
– Догадалась я, боярин. Только Варвара Раенская могла мою сестрицу глупую из покоев увести. А боярыня Степанида тому способствовала.
– И снова верно, государыня. Раенские да Мышкины родня, хоть и дальняя, да и Пронские через ведьму… и всем им появление на свет новой ведьмы выгодно было.
– Неудивительно, боярин. Кто Аксинью-то сманил?
– Варвара Раенская сама не успевала везде, полетела она к Мышкиным, боярин Фома хоть и собирался, а покамест боярышню в монастырь не отправил. Так Варвара ей и предложила ведьмой стать, за себя отомстить.
– Не пришлось долго уговаривать, – Борис поморщился даже. Вот ведь… Вивея и Устинья внешностью похожи очень. А только там, где Устинья сто раз подумает, Вивея без раздумий сделает. И совесть ее мучить не будет – с чего бы? Она ж достойна всего, в том числе и трона, и короны… и плахи. Вот куда бы ей самая прямая дорога.
– А боярыня Степанида тем временем к Аксинье отправилась. И увела ее из палат государевых. Две девицы, две дурочки…
– Не проще ли было Аксинье предложить Книгу приручить? Обиды и зависти у нее б на четыре Книги хватило?
– И про то я боярина да холопов спросил, государыня. Холопы видят много, только молчат, а тут радость им выпала за все поквитаться. Не любили они Пронскую-то. Ни Евлалию, ни Степаниду. Как разговаривали Раенская с Пронской, так и решили, что Аксинья глупа слишком. Рано или поздно она б тебе во всем призналась, обида у нее временная, а привязанность к семье – постоянная.
Устя всхлипнула, лицом в ладони уткнулась.
– Ох, Аська…
Переглянулись мужчины, боярин головой покачал, мол, потом я тебе, государь, все подробнее обскажу. Думали бабы, и кого, и как, да только Аксинья слишком уж глупой им показалась. Даже не в ее привязанностях дело, а просто с дурой свяжешься, так потом бед не расхлебаешь, лучше уж никакого друга, чем дурак.
– Дальше уж вовсе просто было. Степанида сестру твою, государыня, привезла, Варвара с Вивеей за Книгой заехали. Варвара от мужа знала, где та лежит, да и Любава говорила. Вивея Мышкина Книгу в руки взяла, Варвара собой рисковать не хотела. Боялась она, что Книга разум ее сожрет или еще как подчинит… знала и боялась. Так что Книгу Вивея брала, а Варвара… когда б что не так пошло, у них еще Аксинья была. Книга и ее признать могла.
– Стервы.
– Потом что-то не так пошло. Вроде как перехватили ведьм, да и уничтожили.
– А боярыня Степанида?
– Ее там и не было как раз. Ей любовник весточку прислал, она к нему и кинулась.
Устя только головой качнула:
– Столько боли, столько смертей… И ради чего?
Боярин Репьев только головой покачал:
– Дуры, вот как есть – дуры, государыня.
Устинья и не сомневалась.
* * *
Как боярин откланялся, она на Бориса посмотрела.
Муж ей влюбленным взглядом ответил.
– Устёнушка моя, радость моя…
– Боря… любимый!
– Я для тебя и правда жизни дороже?
Знал он ответ. А все ж… Устя ему навстречу потянулась.
– Я бы без тебя умерла.
И так это прозвучало, что у
