Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

Мелена в ужасе пронзительно закричала:

– Эльфаба! Эльфаба, ты меня слышишь? Живо домой! Эльфаба!

Но ей ответил только шум ветра.

– Она не ушла, – в следующее мгновение произнёс Черепашье Сердце. В сгущающейся тьме его почти не было видно, зато белая рубашка Мелены излучала ангельское сияние, точно светилась сама по себе. – Она не ушла, но здесь её нет.

– Это ещё ты к чему? – всхлипнула няня. – Нашёл время загадки загадывать!

Черепашье Сердце вдруг согнулся пополам. Фрекс поспешил подхватить его, и тут же с другой стороны подоспела Мелена.

На мгновение стеклодув обмяк в их руках, точно лишился чувств, и Мелена испуганно вскрикнула. Но почти сразу он выпрямился и решительно двинулся вперёд, к озеру.

– Куда, на озеро?.. – крикнула няня ему в спину. – Девчонка не выносит воды, ты же знаешь!

Но с тем ей пришлось умолкнуть и почти бегом последовать за остальными, палкой ощупывая дорогу перед собой, чтобы не оступиться.

«Это конец», – бессвязно думала Мелена.

Её разум был слишком затуманен, чтобы в нём поместились какие-либо ещё мысли, и она снова и снова повторяла одну эту фразу, словно надеялась таким образом помешать страшному предчувствию воплотиться.

«Это начало, – думал Фрекс, – но начало чего?..»

– Она не ушла, но здесь её нет, – повторил Черепашье Сердце.

– Вот наказание за ваши грехи, двуличные вы себялюбцы, – причитала няня.

Земля пошла под уклон – они приблизились к тихому обмелевшему озеру.

У их ног показался сухой причал. Дальний его край, раньше возвышавшийся над водой, теперь оказался идущим по дну в яме глубиной по пояс – мост в никуда, повисший в пустоте.

В темноте под причалом горели чьи-то глаза.

– Лурлина милостивая! – прошептала няня.

Под причалом сидела Эльфаба. В руках у неё была любимая игрушка – стеклянный круг. Она пристально вглядывалась в него, закрыв один глаз. Второй глаз, широко раскрытый и сияющий, без выражения смотрел сквозь круг в неведомую даль. «Этот свет – должно быть, звёзды отражаются в озере», – в тщетной попытке себя обмануть подумал Фрекс. В глубине души он прекрасно сознавал, что этот яркий пустой глаз горит ничуть не звёздным светом.

– Ужасы, – тихо пробормотала Эльфаба.

Черепашье Сердце упал на колени.

– Дитя видит его, – хрипло сказал он, – видит его пришествие. Он прийти с воздуха. Воздушный шар упасть с неба. Алый, рубиновый шар, огромный кровавый пузырь. Он падёт с неба. Регент падёт. Дом Озмы падёт. Часы Дракона точны – минута до высшего суда.

И квадлинг рухнул наземь практически на колени к девочке. Та, казалось, даже не заметила его падения, зато позади неё послышался тихий предостерегающий рык. В темноте за спиной ребёнка скрывался зверь – не то тигр с предгорий, не то странная помесь тигра с драконом. Чудовище с ярко-оранжевыми горящими глазами. Передние лапы он сложил перед собой, и Эльфаба восседала на них, словно на троне.

– Ужасы, – повторила она, неотрывно глядя одним глазом в стекло, в котором ни её родители, ни няня не могли различить ничего, кроме тьмы. – Ужасы.

Часть вторая

Гилликин

Галинда

– Виттика, Сеттика, поворот на Пески Викка, Красные Пески, Дикси-хауз, на станции Дикси-хауз пересадка на поезда до Шиза. Этот состав следует дальше на восток: Тенникен, Брокс-холл, далее везде до Траума, – скороговоркой выпалил проводник и сделал паузу перевести дух. – Следующая станция – Виттика, Виттика следующая!

Галинда прижала к груди свёрток с одеждой. Старый козёл, вольготно расположившийся на сиденье напротив, на Виттике не вышел. Про себя девушка порадовалась, что пассажиров в поездках частенько клонит в сон: было утомительно всё это время избегать его взгляда. В последнюю минуту перед посадкой на поезд компаньонка Галинды, матушка Клатч, наступила на ржавый гвоздь. В страхе перед последствиями вплоть до паралича нервов она взмолилась отпустить её в ближайшую клинику за лекарствами и успокоительными заклинаниями.

– Я вполне в состоянии добраться до Шиза одна, – холодно заявила Галинда. – Не стоит обо мне беспокоиться, матушка Клатч.

И матушка Клатч, похоже, действительно нисколько о ней не беспокоилась. Втайне Галинда мстительно надеялась, что нервы компаньонки, особенно лицевые, хоть немного парализует, прежде чем она поправит здоровье и прибудет в Шиз присматривать за своей подопечной.

Девушка высоко держала подбородок, уверенная, что это придаёт ей вид искушённой путешественницы, привыкшей к дальним странствиям. На самом деле она никогда не отъезжала от родного дома в небольшом торговом городке Фроттике дальше, чем на день пути в карете. Десять лет назад здесь проложили железную дорогу, и богатые угодья старых молочных ферм начали размежёвывать на загородные поместья для торговцев и фабрикантов из Шиза. Однако семья Галинды предпочитала жить в дальней провинции Гилликина, где в лесах до сих пор в изобилии встречались сырые лощины, лисьи норы и заброшенные языческие храмы Лурлины. Далёкая городская жизнь Шиза представлялась им полной угроз, и даже удобный прямой железнодорожный рейс не искушал окунуться во все трудности, курьёзы и пороки большого города.

Галинда не смотрела на зелёные пейзажи за окном вагона – она видела лишь собственное отражение. Девушке была свойственна себялюбивая близорукость юности. По её собственному суждению, красота делала её значимой – хотя в чём именно она должна быть значима и для кого, ей ещё только предстояло выяснить.

Когда Галинда качала головой, на её тугих светлых локонах играл свет, и они мерцали, точно столбики золотых монет. Её ярко-алые губы идеальной формы напоминали изящный изгиб лепестков цветка майя. Зелёное дорожное платье с вставками из охристой тонкой кожи говорило о достатке, при этом чёрная накидка на плечах была однозначным атрибутом учёности. Ведь, в конце концов, Галинда направлялась в Шиз благодаря своему уму.

Но проявить свой ум можно по-разному.

Ей было семнадцать лет. Провожать её на станцию собрался едва ли не весь городок Фроттика. Ещё бы – первая девушка Пертских холмов, принятая в Шизский университет! Она написала блестящее вступительное эссе: размышление о том, постижима ли человеческим разумом этика природы. «Сожалеют ли цветы о том, что их срывают для букета? Практикуют ли дожди воздержание? Могут ли животные сознательно выбирать добро? Или: Мораль и философия весны». Ворох цитат из «Озиады» и её собственные восторженные вирши так впечатлили экзаменационную комиссию, что итогом стала трёхгодичная стипендия на обучение в Крейг-холле. Это был не самый престижный колледж – в них по-прежнему не принимали женщин, – но тем не менее он находился в Шизском Университете.

Когда в купе заглянул проводник, проснувшийся сосед Галинды потянулся и зевнул.

– Не будете ли вы так любезны достать мой билет? Он наверху, – попросил он.

Галинда поднялась за билетом, прекрасно сознавая, что козлобородый старикан во все глаза разглядывает её точёную фигурку.

– Вот, пожалуйста, – вежливо проговорила она и протянула козлу билет, но тот ответил:

– Не мне, милочка, – отдайте проводнику. Без человеческих