Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр
– Ну вот, до крови, какая досада, – посетовала няня. – Дети, отпустите Эльфи, я её вытру. Ох, а я и тряпочки-то не взяла. Гонетт, есть у вас что-нибудь?
– Да ничего, – ответила та. – Они от кровопусканий поспокойнее, меньше едят.
– Уж лучше чуткость, чем глупость, – высказала Мелена, кипя от злости.
– Не кусаться! – рявкнула Гонетт на одного из младших мальчиков, а увидев, что Эльфаба тоже оскалила зубы и нацелилась ответить обидчику, вскочила на ноги, несмотря на больное бедро, и завопила: – А ну не кусаться, кому сказала!
– Ах, что за чудные детки! – умилённо проворковала няня.
На грани тьмы
Теперь каждые пару дней няня брала Эльфабу за руку и ковыляла с ней вместе по тенистой дороге в Раш-Маргинс. Там под надзором угрюмой Гонетт девочка пыталась играть с чумазыми деревенскими детьми. Фрекс снова начал надолго пропадать с проповедями (неизвестно, пришёл он в отчаяние или вновь уверовал в свои силы), и жители окрестных деревень пугались его всклокоченного вида и религиозного пыла. Уезжал он на восемь-десять дней кряду. Мелена наигрывала фортепианные гаммы на немой деревянной клавиатуре, вырезанной Фрексом точь-в-точь по размерам настоящей.
С наступлением осени Черепашье Сердце несколько пал духом, сник, как пересохшее растение. Их послеобеденные развлечения с Меленой постепенно становились менее жаркими и спешными, более нежными. Мелена неизменно ценила внимание Фрекса и сама была к нему внимательна, но в постели её муж был куда менее искусен. Она забывалась сном, пока Черепашье Сердце касался губами её соска, а его ладони, его большие ладони, блуждали по её телу, как умные ловкие зверьки. Закрыв глаза, она представляла себе все части тела любовника по отдельности: как перемещается по её коже его рот, как поднимается, изгибается и толкается в неё его член; его дыхание и тихий бессловесный шёпот ей на ухо ощущались как будто в разных местах, его руки охватывали её тело, точно обручи.
Однако Мелена так и не узнала его столь же близко, как своего мужа; она не видела его насквозь, как многих других людей. Она относила эту особенность в счёт его собственной спокойной и достойной манеры держаться. Но наблюдательная няня однажды вечером возразила, что Черепашье Сердце всего лишь ведёт себя как свойственно квадлингам, а Мелена наверняка и не задумывалась, что они из разных культур.
– Культура роли не играет, – лениво отмахнулась Мелена. – Люди есть люди.
– Неужто? Разве ты не помнишь детские стишки? – Няня отложила в сторону шитьё (с заметным облегчением) и продекламировала:
Мальчики учат, а девочки знают —Так на уроках часто бывает.Мальчики выучат, девочки забудут,Сразу, как только уроки пройдут.Ум гилликинцев остёр словно нож,А манникинцы – скучней не найдёшь,В Гликкусе мужа колотит жена,В семьях у дикков она не одна.Квадлингов бойся – они всех страшней,Ведь по ночам поедают детей,Прямо в болото спускают гробы —Тёмен и зол их языческий быт.Ты все забыл, что тебе говорю?Яблоко дай мне, и я повторю!– Что ты вообще о нём знаешь? – не отступалась няня. – Он женат? Почему уехал из своего Грязного Придонья или откуда он там родом? Мне-то его расспрашивать никак не годится, не моё это дело…
– И давно ты занимаешься только своими делами? – хмыкнула Мелена.
– Как решу ими заняться, сразу тебе скажу.
Однажды вечером ранней осенью они ради забавы развели костёр во дворе. Фрекс был дома и в хорошем настроении, а няня снова заговорила о скором возвращении в Кольвен-Граундс, что привело и Мелену в благое расположение духа. Черепашье Сердце приготовил ужин – неаппетитного вида смесь из мелких кислых яблок нового урожая, сыра и бекона.
Фрекс ощущал в себе желание поговорить. Последствия от приезда проклятой машинерии, Часов Дракона Времени, наконец-то пошли на спад – хвала Безымянному Богу, – и бедняки-грешники снова стали выходить послушать его пламенные проповеди. Двухнедельный миссионерский поход в деревушку Три Мёртвых Дерева увенчался успехом. Наградой Фрексу стал кошелёк медяков и почтительные, а временами даже искренне увлечённые взгляды многих прихожан.
– Возможно, мы не задержимся здесь надолго, – рассуждал Фрекс, вольготно закинув руки за голову и откинувшись назад.
Вечно мужчины так относятся к счастью, подумала Мелена, – то и дело стремятся напомнить, что оно не вечно. Её муж тем временем продолжил:
– Возможно, вдали, за пределами Раш-Маргинс нам открывается новая дорога, Мелена? К великим делам и высоким целям?
– Да ладно уж, – хмыкнула она. – Моя семья девять поколений выбиралась из грязи, чтобы после этого я заново ступила в неё по колено в этой страшной глуши. Я уже не верю в высокие цели.
– Я говорю о высотах духа. Никто не собирается штурмовать Изумрудный город, чтобы сделаться духовником регента Озмы.
– А ведь ты мог бы занять пост духовника и самой Озмы Типпетариус, – оживилась няня, вообразив себе возможность обосноваться при дворе в Изумрудном городе, если бы Фрекс получил такую должность. – Наследнице, конечно, всего два или три года, ну и что? Сейчас правит мужчина-регент, ну, будет ещё один. Это же ненадолго – у мужчин иначе не бывает. Ты ещё молод, и она повзрослеет. Ты займёшь самое подходящее положение, чтобы влиять на политику…
– Я не желаю становиться придворным священником, будь новая королева хоть Озмой Богобоязненной. – Фрекс закурил ивовую трубку. – Мой долг – служить угнетённым и смиренным.
– Милости нужно отправиться в Край Квадлингов, – произнёс Черепашье Сердце. – Угнетённые там.
Квадлинг нечасто говорил о своём прошлом, и Мелене поневоле вспомнились насмешки няни над тем, что она ничего о нём не знает. Она отмахнулась от табачного дыма и спросила:
– А почему ты ушёл из Оввельса?
– Там ужасы, – ответил он.
Эльфаба, которая сидела у точильного камня, поджидая возможности раздавить забравшихся на него муравьёв, заинтересовалась разговором и подняла взгляд. Остальные молча ждали, когда Черепашье Сердце продолжит, но он умолк. У Мелены беспокойно ёкнуло сердце – её внезапно посетило предчувствие, что всё изменится прямо здесь, сейчас, этим чудесным тёплым вечером. Что вся их новообретённая мирная жизнь вот-вот пойдёт наперекосяк.
– Какого рода ужасы? – спросил Фрекс.
– Как-то похолодало. Я возьму шаль, – пробормотала Мелена.
– …Или даже исповедником Пасториуса! Регента Озмы! Почему нет, Фрекс? – не унималась няня. – У семьи Мелены есть связи, они наверняка помогли бы тебе достать приглашение.
– Ужасы, – вдруг сказала Эльфаба.
Это было её первое слово, и его встретила полная тишина. Даже сверкающая чаша луны как будто замерла среди деревьев.
– Ужасы? – повторила девочка, озираясь по сторонам.
Она не улыбалась, но глаза её сияли; видно было, что она осознала собственное достижение. Ей было почти два года. Слова наконец-то сумели вырваться из-за её больших острых зубов.
– Ужасы, – снова выговорила она шёпотом. – Ужасы.
– Иди к няне, детка, – позвала её няня. – Иди ко мне на ручки и посиди
