Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Людям всегда нравилось судачить, не так ли? Вот почему я теперь зову себя ведьмой. Злой Ведьмой Запада, если уж полностью. Раз люди всё равно считают меня безумной, почему бы не извлечь из ситуации выгоду? Это освобождает от условностей.

– Ты не злая, – возразил Бок.

– Откуда ты знаешь? Столько лет прошло, – парировала Ведьма, но всё же улыбнулась ему.

Бок тепло улыбнулся в ответ.

– Глинда пользовалась своей красотой и блеском, а ты – необычной внешностью и происхождением. Но ведь вы обе просто старались полностью задействовать данные вам преимущества, чтобы получить желаемое. Те, кто заявляют, будто они злые, обычно не хуже остальных. – Он вздохнул. – А вот тех, кто утверждает, что они добрые или хотя бы лучше прочих, стоит опасаться.

– Как Нессарозу, – сказала Милла довольно зло, но при этом честно. И все согласно кивнули.

Ведьма взяла одного из детей Бока к себе на колени и рассеянно приласкала. К детям она по-прежнему не испытывала особого тепла, но годы взаимодействия с обезьянами дали ей представление о разуме младенцев, которого у неё не было раньше. Малыш заворковал и описался от радости. Ведьма поспешно спустила его на пол, пока мокрое пятно не впиталось в её юбку.

– Не говоря уже о башмачках, – продолжила Эльфаба, – как можно отправлять маленькую девочку безоружной прямиком в пасть Волшебника? Ей хоть рассказали, какое он чудовище?

Бок заметно смутился.

– Ну, Эльфи, вообще мне не нравятся такие разговоры о Волшебнике. Боюсь, в этих краях у многих слишком длинные уши, и никогда не знаешь, кто на чьей стороне. Между нами говоря, я надеюсь, что после смерти Нессы установится какой-нибудь более разумный режим. Однако если через два месяца к нам вторгнется армия захватчиков, я не хотел бы, чтобы мне потом предъявили обвинения в том, как я поносил их за глаза. К тому же ходят слухи о воссоединении.

– Ох, только не говори, что ты этого ждёшь, – взмолилась она. – Только не ты.

– Я вообще ничего не жду, кроме тишины и покоя, – ответил Бок. – У меня и так хватает хлопот – пытаюсь что-то вырастить на этих каменистых полях. Именно этому я учился в Шизе, помнишь? Сельскому хозяйству. Мы вкладываем все силы в землю, и то нам едва-едва удаётся сводить концы с концами.

Но, судя по его лицу, своим трудом он весьма гордился – как и Милла.

– И, надо полагать, у тебя в хлеву живет парочка Коров? – желчно спросила Ведьма.

– Ну и язва ты! Конечно, нет. Думаешь, я мог забыть, за что мы боролись – ты, Кроуп, Тиббет и я? Это был самый яркий момент в моей довольно тихой жизни.

– Но ведь необязательно было вести тихую жизнь, Бок, – заметила Ведьма.

– Не читай мне мораль. Я не говорил, что сожалею – ни о борьбе за правое дело, ни о семье и ферме. К слову, мы добились тогда хоть чего-то хорошего?

– Как минимум, – сказала Ведьма, – мы помогли доктору Дилламонду. Знаешь, в своей великой работе он был очень одинок. А теоретическая основа философии сопротивления выросла из его передовых гипотез. Его открытия пережили его, они живы до сих пор.

Она не стала упоминать о собственных экспериментах с крылатыми обезьянами. Её практические разработки напрямую основывались на теориях доктора Дилламонда.

– Мы тогда и не подозревали, что стоим на пороге конца золотого века, – вздохнул Бок. – Когда ты в последний раз видела Животное на какой-нибудь должности?

– Ох, даже не начинай, – нервно оборвала Ведьма. Ей не сиделось на месте, и она вскочила на ноги.

– Помнишь, ты собиралась сохранить его записи? Ты так и не рассказала мне, что в них было. Ты их как-нибудь использовала?

– Я почерпнула из его исследований достаточно, чтобы продолжать задавать вопросы, – ответила Ведьма, но сама почувствовала, что звучит чересчур напыщенно, и умолкла. Этот разговор пробуждал в ней давнюю тоску.

Милла заметила её настроение и с грубоватой заботой заявила:

– Эти времена давно прошли – и скатертью дорога. Мы были смехотворно пылкими, полными надежд. А теперь мы, повзрослевшие, раздобревшие середнячки, тащим на себе и детей, и родителей. И вся ответственность на нас, а те, кого мы привыкли уважать, постепенно уходят в небытие.

– Волшебник от этого далёк, – желчно заметила Ведьма.

– А вот мадам Моррибль – нет, – сказала Милла. – По крайней мере, так писала Шэн-Шэн в последнем письме.

– Вот как? – удивилась Ведьма.

– Да, верно, – подтвердил Бок. – Директриса прикована к постели болезнью, но при этом остаётся советницей нашего Императора-Волшебника по вопросам образовательной политики. Удивительно, что Глинда не отправила Дороти в Шиз поучиться у мадам Моррибль, а вместо этого послала девочку в Изумрудный город.

Ведьма не знала, как выглядит Дороти, но на мгновение перед её глазами возникла согбенная фигура Нор. В её воображении возникла толпа таких же девушек, как Нор, – закованных в цепи, с ярмом на шее, обречённых блуждать по орбите вокруг мадам Моррибль, как те студентки много лет назад.

Эльфабе стало нехорошо.

– Эльфи, присядь, пожалуйста, вид у тебя нездоровый, – поспешно попросил Бок. – Сейчас тебе нелегко. Насколько я помню, вы с Нессой не очень ладили.

Но думать о сестре Ведьме не хотелось.

– Довольно несуразное имя – Дороти, – проговорила она. – Не находишь?

Она тяжело опустилась на стул, и Бок снова расслабленно уселся на табурет в нескольких шагах от неё.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Хотя мы немного об этом поговорили. Она сказала, короля её родной страны зовут Теодор. Учитель объяснял им, что это имя означает «Дар Божий» – и это как будто знак того, что ему на роду было написано стать королём или правителем. Дороти заметила, что её имя очень похоже на «Теодор», только наоборот. Однако учитель проверил и выяснил: имя «Дороти», напротив, означает «Богиня Даров».

– Ну, какой дар она может сделать мне, я отлично знаю, – хмыкнула Ведьма. – Вернуть мне мои башмачки! На что ты намекаешь, Бок? Ты пытаешься сказать мне, что эта девочка – дар божий? Какая-то королева или богиня? Ты же никогда не был суеверен!

– Ничего подобного я не говорил. Просто обсуждаю происхождение слов, – спокойно ответил он. – Пусть люди более просвещённые выискивают скрытые смыслы жизни. Но мне кажется интересным, что её имя так похоже на имя её короля.

– Ну а я думаю, чтo oна маленькая святая и священна не менее, чем все обычные дети, – сказала Милла. – Желторот, я всё вижу! Убери лапы oт лимoннoгo пирoга, или я всыплю тебе так, чтo малo не пoкажется! Эта девoчка Дoрoти напoмнила мне Озму – какoй та мoгла бы быть или какoй станет, если кoгда-нибудь очнётся от зачарoваннoгo сна. Ведь, по слухам, она всё