И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

Пусть уже и была половина девятого, но я нисколько не сомневался, что в разгар ревизии отдел кадров днюет на работе и ночует, и разумеется, так оно и оказалось. Застал Людмилу в её кабинете.

— А я вам справочку принёс! — заявил я, шагнув через порог.

Брюнетка недоумённо заморгала.

— Какую? Откуда?

— Из милиции. О смене имени.

Я протянул Людмиле бумажный прямоугольник в четверть листа, та наскоро его просмотрела и уставилась на меня.

— Но как⁈

— Секрет фирмы! — рассмеялся я. — Но справка настоящая, в горотделе подтвердят.

— Поверить не могу! — пробормотала Людмила. — Ну-ка наклонись, я тебя расцелую!

И она действительно чмокнула меня в щёку; самую малость даже неловко стало.

— Обращайтесь! — улыбнулся я, отступая обратно к двери. — Решение проблем — это по моей части!

Душой нисколько не покривил, ибо так оно на самом деле и было. Этим я в прежней жизни и занимался. Не убивал людей ни за деньги, ни в силу политических убеждений, даже банки не грабил, а просто разбирался с проблемами нужных и важных людей. И неплохо разбирался, пока одна из чужих проблем не стала моей собственной, в силу чего я вскорости быть перестал.

— Кстати! — встрепенулся я, едва не забыв о самом главном. — А я в профсоюз вступил?

— Должен был, — сказала Людмила, нахмурилась и кивнула. — Да, помню заявление.

— А отчисления?

— Из зарплаты должны один процент удерживать, но это лучше в бухгалтерии уточнить. А что? Материальную помощь получить хочешь?

— Да вроде пока не бедствую, — усмехнулся я. — Нет, у меня к профоргу вопрос. Не подскажите, где его можно найти?

— Арсена Игнатовича? Он на первом этаже сидит. Тебя проводить или у вахтёра спросишь?

— Найду!

Я попрощался с кадровичкой и спустился на первый этаж, прошёлся по нему и очень скоро наткнулся на кабинет профорга. И всё бы ничего, да только расположился внутри тот самый гном, что так ловко взял утром на болевой приём.

Профорг, ля!

Арсен Игнатович меня тоже узнал и улыбнулся:

— За реваншем пришёл?

Я покрутил правым плечом, поморщился и без спросу сел на стул для посетителей.

— Не-а. По делу.

— Излагай, — разрешил профорг и откинулся на спинку кресла. — Слушаю тебя внимательно.

— Профсоюз же защищает интересы работников, так? — уточнил я. — И раз уж я в нём состою и плачу взносы, нельзя ли выделить мне представителя для сопровождения на допрос по делу, непосредственно связанному с осуществлением мной профессиональной деятельности.

— Чего-то ты юлишь! — прищурился гном и огладил короткую бардовского вида бородку. — Говори прямо, чего надо!

— Напарника у меня в прошлом месяце на выезде убили, в милицию вызывают показания под гипнозом давать. Мне по тому делу скрывать нечего, но не уверен, что они лишь им ограничатся, а это не только неправильно, но и нарушает мои гражданские права.

— То есть, скрывать всё же есть что?

— Всем есть что скрывать.

Арсен Игнатович ухмыльнулся.

— И о чём тебе особенно не хотелось бы говорить?

Запираться было попросту глупо, сознался как на духу:

— Об инциденте с упырём, если в курсе о чём я. А то ходит тут один инспектор пси-контроля, шьёт дело…

— Но-но! — предостерегающе поднял указательный палец профорг. — Что за лексикон? Не дело он тебе шьёт, а служебную проверку проводит!

Я подался вперёд.

— Служебную проверку провели, меня оправдали. А если кто-то с этим не согласен, пусть получает санкцию на допрос, а не пытается действовать окольными путями.

Гном поморщился.

— Вот что, Гудвин… — произнёс он и не удержался от неприязненной гримасы. — Гудвин, ля… Ну да ладно! Скажу прямо: работник ты так себе и тратить время на защиту твоих интересов у меня никакого желания нет.

— Чего это? — возмутился я. — Нормальный я работник! По работе ко мне никаких нареканий не было!

— А кто упырю в нарушение должностной инструкции клык вышиб?

Я развёл руками.

— Умысла на причинение вреда не было. Не виновен!

— Ладно! — хмыкнул профорг. — А парочку орков кто с крыльца центра повышения квалификации пси-выбросом скинул? А драку сегодня кто с другими санитарами затеял? Не ты разве? Да и в остальном руководство не в восторге, шансов дотянуть до конца испытательного срока у тебя не слишком много! Опять же — налицо пассивная гражданская позиция. Пришёл ты к нам, спросил, чем можешь профсоюзу полезен быть? Нет, не пришёл. Прибежал за помощью, лишь когда припекло!

Я поскрёб подбородок.

— И это я, значит, юлю? Поговорку о бревне в глазу напомнить?

— Я не юлю, — спокойно выдержал мой взгляд Арсен Игнатович. — Я обосновываю свою позицию. И пытаюсь донести, что и работник ты не ахти, и член профсоюза из тебя не лучше.

— Короче! — потребовал я. — Я прямо сказал, чего мне от вас надо, так чего в ответ мозги канифолить? Взрослые же люди!

— Ну да, ну да, — усмехнулся профорг и вдруг спросил: — В дружину запишешься?

— Обсуждаемо.

— Уже лучше.

— Но я подработку нашёл, поэтому в сентябре без выходных.

— Так деньги любишь?

— Любил бы деньги — за материальной помощью бы пришёл. А меня товарищи по динамовскому спортобществу помочь попросили. Спасателем месяц на пляже отработаю там, и амба.

— А почему ты в «Динамо», а не в «Медике»?

— Греблей заняться хочу.

— Допустим, — кивнул профорг. — Но дружины на патрулирование выходят по вечерам.

— С