Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин
— Но не всех?
— Ходят слухи, что случаются упущения.
— А дорого эти упущения берут за свои услуги?
— Половину.
— Знаешь кого-нибудь?
— Нет. Но знаю тех, кто может свести с теми, кто знает.
— А ты, Волдо Кёлер, чертовски непохож на деревенского простачка.
— Я учился в Швацвальде. Пока мама не умерла. Пришлось временно оставить учёбу, чтобы уладить проблемы с хозяйством. А потом вернулся Олаф, и денег на продолжение учёбы не осталось.
— А чему учился-то? Не богословию, полагаю.
— Медицине. Мама всегда хотела видеть меня лекарем. Но эта свинья, — кивнул он на труп Олафа, — решила, что не стоит платить за такую ерунду, лучше спустить всё на выпивку, чтобы заглушить душевную боль, — последнюю фразу Волдо произнёс с особым цинизмом. — А ведь этого мудака никто даже не призывал, он ушёл добровольцем. Решил, что можно недурно подзаработать, пролёживая тахту в казарме. Чёртов идиот.
— А твой родной отец... Что с ним стало?
— Умер от проказы, давно, я совсем мальчишкой был, — серьёзно произнёс паренёк.
— Сколько тебе?
— Семнадцать.
— По-местному?
— За один оборот вокруг Рутезона Ош совершает триста девяносто восемь оборотов вокруг своей оси, каждый оборот за 22 часа. Насколько я знаю, это не сильно отличается от земного летоисчисления.
— Смышлёный, — обменялся я взглядом с Красавчиком, зашедшим на запах съестного, — даже очень. Извини, Волдо, не возражаешь, если мой товарищ слегка подкрепится?
— Олафом? — уточнил тот, моментально растеряв свой злобный цинизм.
— Это проблема?
— Нет, — ответил он после непродолжительного раздумья. — Пусть от этого урода хоть какой-то толк будет. Ешь.
Дважды Красавчика просить не пришлось. Зубастая пасть сомкнулась на боку Олафа и вырвала оттуда здоровенный шмат, который незамедлительно отправился в лужёный желудок, а зубы продолжили работу.
— Итак, Волдо, встал я с пола и взял табурет, — мы ведь с тобой толком-то и не познакомились. Меня зовут — Коллекционер. Но для друзей можно — Кол.
— Очень приятно, — кивнул Волдо, явно ощущая дискомфорт из-за происходящего посреди комнаты пожирания трупа.
— Я уже говорил, что моя профессиональная деятельность далека от праведной, и о том, что убил немало прямоходящих. Думаю, здесь нужно пояснить — я не солдат, не палач и не медик-недоучка. Убийства для меня не долг или сопутствующий риск. Убийства — и есть моя профессия. Я охотник на людей. Мне платят, я убиваю. И вовсе не тех, кто провинился перед законом или угрожает границам родины. Нет, я убиваю тех, на кого укажет заказчик. Мне было в два раза меньше годков, чем тебе, когда я начал этим заниматься. И, как видишь, я всё ещё... Ладно, опустим этот момент. В любом случае, моя трудовая деятельность была долгой и крайне успешной. Я крепко знаю своё дело. Могу убивать скрытно, могу инсценировать несчастные случаи, как вот это нападение дикого зверя, например, — указал я на стремительно теряющего вес отчима. — Мне платили хорошие деньги за это. Многие считали меня лучшим и вполне заслуженно. Подозреваю, что по ходу моего монолога у тебя начал формироваться и обретать очертания вопрос: «Нахера он мне всё это рассказывает? Уж не собирается ли ещё и денег вытрясти за — упокой Господь его душу — беднягу Олафа?». Нет. Всё это я рассказываю лишь с одной целью — чтобы в твоей рыжей, но отнюдь не пустой голове созрела та же идея, что давно уже цветёт в моей.
Я взял паузу, предоставляя Волдо возможность самостоятельно сформулировать дальнейший план действий.
— Вы хотите, — начал он неуверенно, — убивать ради получения душ...
— Мне нравится ход твоих мыслей, продолжай.
— ...и чтобы я сопровождал вас, так как знаю Ош и нужных людей.
— Блестяще, — закинул я ногу на ногу и театрально поаплодировал.
— Нет! — нанёс вдруг Волдо подлый удар по только-только начавшей формироваться между нами связи. — Это ужасная идея!
— Почему? — опешил я немного от подобной реакции на, казалось бы, очевидное решение.
— Что значит «почему»?! Вы не сможете долго убивать и оставаться незамеченным! Это невозможно!
— Ещё как возможно. Я это точно знаю.
— Ерунда! Рано или поздно на вас объявят охоту.
— Такое для меня тоже не в новинку. Нужно будет всего лишь временно сменить ареал обитания. Делу это никак не навредит. Разве что придётся отыскать новых очистителей. А их, в крайнем случае, и из официальных храмовников выкрасть можно. Что? — развёл я руками в ответ на округлившиеся глаза Волдо. — Да, грубовато, прямолинейно, но план рабочий. Сомневаюсь, что какие-то святоши находятся под неусыпной охраной. А дальше несколько вырванных ногтей, и будет очищать как миленький, ещё и добавки просить.
— Вы говорите ужасные вещи.
— Глаза разуй. У тебя в гостиной кошмарная тварь с твоего согласия дожирает отчима, убитого по твоей наводке. Похищение храмовника всё ещё кажется тебе ужасным?
Волдо чуть засомневался, перестал таращить глаза и снова привалился к стене.
— И, кстати, — продолжил я, — эта херня с нападением дикого зверя не прокатит. А зная о ваших непростых взаимоотношениях, добрые селяне мигом обвинят тебя в убийстве. И в каннибализме заодно.
Волдо побледнел и сполз на пол.
— Ну сам посуди, никто никаких зверей не видел, ты вон в лес ночами ходишь — не боишься, и тут вдруг твоего отнюдь не любимого отчима сжирают — не логично. Вот если бы всю вашу деревеньку сожрали...
Парнишка поднял на меня осуждающий взгляд, но промолчал.
— Я всего лишь ищу разумный выход из сложившейся ситуации. Подумай, если из деревни перестанут приходить вести, а гонцы обнаружат тут только растерзанные трупы, разве кто-нибудь подумает на семнадцатилетнего пацана, который пропал? Да он попросту дёру дал, спасаясь от ужасной погибели. И кто знает, в какой стороне она его нагнала. А мы тем временем будем уже далеко, с охапкой душ и каким-никаким начальным капиталом. По-моему, отличный вариант развития ситуации. И в первую очередь для тебя. Пораскинь мозгами — какие у тебя здесь перспективы? В доме шаром покати, учёбу продолжить не сможешь, будешь и дальше мох ковырять пока сам однажды с бутылкой ни подружишься. Мне жаль, но нужно честно смотреть фактам в глаза. И уж коли мы заговорили о перспективах, давай рассмотрим и альтернативное развитие событий. А в нём мы с
