Идеальный мир для Химеролога - Олег Сапфир

И вот результат. У меня теперь свой, персональный, живой размешиватель сахара. Работает за еду, не требует подзарядки и даже иногда забавно пищит.

— Ты бы там полегче, бариста, — лениво бросил я, откидываясь на спинку стула. — Сахар уже растворился, а ты всё крутишь.

Хомяк замер, будто пойманный на месте преступления, и медленно повернул мордочку ко мне. Ложечка выпала из его лапок и с тихим звяком упала на стол. Я отсыпал ему несколько семечек. Довольный жизнью, он тут же принялся их уплетать.

Я сделал глоток. Кофе был идеальным.

Всё было хорошо. Тихо, спокойно, даже уютно. И в этот самый момент на экране планшета всплыло уведомление о новом письме. Я открыл его, не ожидая ничего особенного.

Отправитель: «Имперская Аттестационная Комиссия по Химерологии».

Тема: «Результаты вашего экзамена».

Я открыл письмо. И чем дальше читал, тем шире становилась моя улыбка.

Официальным, сухим, канцелярским языком мне сообщали, что я не прошёл. Мне было заблокировано право на повторную сдачу экзамена на ближайшие пять лет. Причина? Отсутствие диплома об окончании аккредитованного учебного заведения. Я — «опасный самоучка, не смыслящий в основах химерологии».

Какая прелесть. Но самое интересное было дальше.

«Однако, — гласил текст, — вы можете избежать пятилетнего ожидания».

И далее шло три варианта «решения проблемы».

Вариант первый: я мог подать прошение о повторном созыве коллегии. Для этого нужно было всего лишь внести «добровольное пожертвование на развитие химерологии в Империи». Сумма пожертвования могла быть любой. Но «желательно не менее пятисот пятидесяти тысяч рублей».

Я чуть не поперхнулся кофе. Пятьсот пятьдесят тысяч. За то, чтобы эти недоучки ещё раз послушали мои ответы и снова сказали, что я не подхожу? Отличный бизнес.

Вариант второй: я мог поступить и закончить одно из трёх учебных заведений, список которых прилагался. Я, недолго думая, пробил их в сети. И что же я увидел? Все три «академии» были либо основаны членами той самой аттестационной комиссии, либо находились под их прямым патронажем. Замкнутый круг. Кормушка.

Но был и третий вариант. Самый, как было указано, «эксклюзивный».

«Экстернатное обучение». Мне предлагали в течение месяца пройти ускоренный курс под руководством «заслуженного химеролога Империи, магистра высшей категории». Всего один урок у этого «мастера» стоил «не менее восьмидесяти пяти тысяч рублей». А сколько всего уроков понадобится — определит сам «мастер», после личного собеседования.

«Его мнение, — было написано в письме, — является крайне авторитетным в мире химерологии. Если он скажет, что вы готовы, это поможет вам…»

Под текстом была прикреплена фотография «заслуженного магистра». Я посмотрел на неё. И рассмеялся. С фотографии на меня смотрел тот самый тип, который на экзамене не мог отличить один тип кровеносной системы от другой.

Заслуженный, блин…

Я отложил планшет. Теперь всё встало на свои места.

Вся их система была построена не на знаниях, а на деньгах. Это был огромный, многомиллиардный бизнес.

Химерология в этом мире была не просто наукой. Тварей использовали везде: для защиты аристократических особняков, для подпольных боёв, для охраны караванов, даже для ведения войн. В имперской армии были целые подразделения, укомплектованные боевыми химерами. Корпорации вкладывали бешеные деньги в их производство, улучшение и в создание специального вооружения для них.

И чтобы попасть в эту кормушку, нужно было заплатить… за обучение, за лицензию, за каждый чих.

Я снова взял планшет и начал копать глубже. И понял, в чём главная фишка. Дело было даже не в деньгах за обучение.

Оказалось, даже после окончания одной из этих престижных академий выпускник не получал лицензию просто так. Его ждала «практика». Обязательная отработка по распределению. Срок — от трёх до пятнадцати лет.

И куда же распределяли свежеиспечённых специалистов? Правильно! В поместья графов, на предприятия виконтов, в личную охрану аристократов.

Пазл сложился.

То есть, эти академии были просто фабриками по производству дешёвой рабочей силы для элиты. Аристократы и корпорации платили академиям огромные деньги. А взамен получали готовых, обученных химерологов, которые практически за бесплатно вкалывали на них годами. Рабство, узаконенное красивыми словами о «практике» и «наборе опыта».

И я, самоучка с улицы, пытался влезть в их отлаженную схему без билета. Конечно, меня отшили. Мои знания им были не нужны. Им нужны были послушные винтики для их машины по зарабатыванию денег.

Поэтому меня нужно было либо загнать в их стойло — заставить заплатить бешеные деньги или пойти учиться, чтобы потом так же продать в рабство. Либо просто выкинуть из профессии, чтобы не мешался.

Весь оставшийся день ко мне тащили хомяков.

Казалось, весь город внезапно решил, что их маленькие пушистые питомцы нуждаются в срочной ветеринарной помощи. Или, что более вероятно, они просто нашли удобный способ избавиться от надоевших зверьков.

Да, я теперь знал местные законы. Спасибо моей новой черепахе-юристу Юстиции, которая за пару сеансов ментального общения влила в мой мозг основы имперского законодательства в сфере обращения с животными.

Оказалось, я, как владелец клиники, по закону обязан принимать любое животное, от которого отказывается хозяин. Чтобы оно не оказалось на улице, не начало мутировать, не сбилось в стаю и не устроило в канализации очередной апокалипсис.

Государство таким образом снимало с себя ответственность, перекладывая её на таких вот «добрых докторов», как я.

И вот результат. У меня уже было двенадцать хомяков. Двенадцать! Для меня это означало одно: потихоньку я становился владельцем хомячьего приюта.

Когда я уже собирался перевернуть табличку на «Закрыто», в клинику влетела заплаканная женщина, прижимая к груди маленькую клетку.

— Доктор, помогите! С ним что-то случилось!

Я уже знал, кто «он». Ещё один хомяк. Я молча заглянул внутрь клетки. Ну, конечно. Внутри сидел пушистый комок и жалобно пищал, поджимая под себя лапку.

Беглый осмотр показал, что там не просто ушиб. Разрыв связок, возможно, даже трещина в кости. Этот мелкий комок шерсти держался на чистой силе воли.

— Семь рублей, — озвучил я стандартный тариф.

Женщина посмотрела на меня, потом на хомяка. Я видел, как в её голове борются жадность и сочувствие. Жадность победила.

— А вы… можете его оставить у себя? — с надеждой в голосе спросила она.

Я кивнул.

— Вот, возьмите! — она протянула мне клетку. — Спасибо вам!

И, не дожидаясь ответа, она быстро выбежала из клиники, оставив меня наедине с очередным пациентом.

Я отнёс клетку в операционную, быстро подлатал хомяка и поставил его в один ряд с остальными. Теперь у меня их было тринадцать. Чёртова