И грянет весна! - Серослав Амадайн
— Спокойно анай. — буркнул Нойхэ отводя руку подальше от оружия. — Я хоть и стар, но не настолько глуп и бесчестен, чтобы затевать драку у смертного одра госпожи Фелани. Ты удивишься, но не будь ты тем самым иномирком, я бы тебе врезал от души!
Я не понял его посыла:
— Ты ударил бы настоящего Янко? Своего аная?! — не тая удивления задал я вопрос.
— Уж поверь мне. — сжал мозолистые кулаки рукавой и глаза подтвердили его честность. — Она умерла из-за сердца. Не выдержало из-за вашего скандала. — Варгон тяжело вздохнул. — Поразмыслив я понял, что не могу тебя винить в том, что произошло. Это будет нечестно по отношению к тебе. Ты не из нашего мира, — пожал он плечами. — Тебе чуждо здесь всё и вся: наши законы, традиции, сам наш образ жизни. Но самое главное — ты полюбил, и готов был умереть за это! Кабы не Хата, эта Герта снесла бы тебе голову, как пить дать. Это и величайшая тупость с твоей стороны, сродни твоей привычке кидаться мечом во врага, и в то же время — нужно иметь стальные яйца и праведную, чистую любовь за душой. — Варгон, прохаживающийся по комнате передо мной, остановился. — Живи, иномирок. Клянусь богами, я знаю, что такое любовь, и на что она способна! Бери эту девочку в жёны, и пусть она родит тебе много детей… Но знай, за ней будут следить! Каждый её шаг будут обсуждать, и ставить на вид её брычовские корни даже если дворяне спустят тебе это дело. Если она оступится на пиру, никто не станет галантно подавать ей руку. Ваши дети, и ваши внуки — будут под таким же давлением. А если узнают кто ты такой на самом деле, — Варгон многозначительно поднял палец. — Всё может стать ещё хуже! Ты готов к этому, иномирок? Она, готова?!… Я уверен, что она даже не знает кто ты на самом деле! Ведь так?
Каждое слово бывалого рукавого било точно в десятку. Я словно просыпался от каждого его аргумента как от пощёчины. Своим безрассудным проведением, что стало результатом решений принятых сгоряча, я едва не пустил под откос жизнь той, которую полюбил. Поставил под удар и себя, стремясь уехать, сбежать от своей судьбы, приведшей меня в этот мир и семью. Бросить все начинания, людей, друзей… И даже мать.
«А Плетнёв? Как я мог забыть о нём? Любой из новоявленных друзей мог свободно последовать за мной при желании, но только не Мишка. Мало того, что он по натуре своей далеко не авантюрист, так у него ребёнок вот-вот должен родиться! Ну дал я ему бумагу, что он вольный брыч без долгов, и чего? Как я смог бы жить спокойно, зная, что мой друг-земляк со своей новоявленной семьёй, остался без присмотра в этом отнюдь не райском мире?»
— Вернись к делам рода, Серый. — спокойно закончил Нойхэ. — Вернись, и… — Варгон запнулся бросив взгляд полный скорби и печали на лицо Фелани. — И пусть ваша любовь поможет вам справиться со всеми трудностями, как помогала мне.
«Что? Это сейчас что было, старик?»
— А сейчас, иди! — отступил Нойхэ в сторону, освобождая проход к двери. — Иди иномирок, и дай мне проститься с госпожой наедине.
Когда я проходил мимо старика, он отвернулся, голова его поникла, и я заметил как плечи его дрогнули. Не говоря ни слова, я поспешил покинуть комнату.
В коридоре замерли двое постовых в ожидании.
— В комнату никого не пускать, пока рукавой не выйдет.
— Как прикажете, господин. — козырнули оба и заняли места по сторонам от двери.
Долгие проводы устраивать здесь было не принято. Тело Фелани омыли, и уже к вечеру был сложен большой погребальный курган из дров. Словно чувствуя настроение, небо над туримасом затянуло серыми тучами, грозя вот-вот разразиться дождём.
На ложе погребального костра тело Фелани я занёс и положил собственноручно. Завёрнутое в грубую ткань пропитанную маслом, я почти не чувствовал веса её тела на руках, но тем не менее шагал словно с горой на плечах. Сарана и Тамари шли позади, не тая и не в силах сдержать слёзы. Вокруг костра разносился плач женщин, оплакивающих в ритуальной скорби свою госпожу. Почётным караулом выстроились и все воины, которые были на этот момент в городе. Старик Ройгди гордо восседал на коне, возвышая над толпой штандарт дома Фортхай. Тангоры надели свои лучшие одежды и заплели волосы в косы черными кольцами, в знак траура. Каменюка утирал слезу, не тая своей печали. Фелани, несмотря ни на что, всегда относилась к нему по доброму как в былые времена, так и во времена его душевного упадка, который он топил в пиве и снаке. В толпе мелькнули лица Михана и его жены Айры. Даже старик Мори пришёл проводить её в последний путь, не смотря на то, что сам еле передвигал ногами при поддержке внука. Стояла в первых рядах и Вишна, держа на руках малышку Линни. Стоял туримский капитан Рон Тагор, держа в руках древко с гербом рода Мартас. Стояли оба варвара, выделяясь на фоне толпы своими габаритами. Были тут же и оба брата-близнеца, Надайн и Кедан, в начищенных до блеска металлических частях своего боевого снаряжения. Собрались все, кто был в этот момент в городе!
Я положил тело матери на жёсткие ветви, и замер над ней в последнем прикосновении. Спустя минуту меня осторожно потянули за локоть:
— Пойдём, брат. Пора.
Едва я ступил на землю, как фенрировец вручил мне зажжённый факел. Стихли плач и причитания. Толпа замерла в ожидании прощальной речи аная. В горле собрался ком, и что-то говорить мне совсем не хотелось. Но люди ждали.
В небе громыхнул гром и вниз полетели первые, робкие капли дождя.
— Славные люди рода Фортхай! — идя по кругу и поджигая в разных местах хворост, начал я речь. — Все вы знали мою мать, как добрую госпожу и сильную женщину! Её не сломали ни чёрная сонница, ни выселка, не иные каверзы судьбы! Она всегда была сильна духом, защищала род, и всей душой болела за эти земли, а значит и за вас! Она была мудра и справедлива, являлась дочерью простого урума! Держалась гордо, стойко, и пусть она служит примером нам всем!
Я прошёл круг. Дождь начинал накрапывать всё сильнее, но за долгое время это был первый, именно тёплый дождь грянувшей весны. Рукавой взял в руку рог, и приложив к губам затрубил в него во всю мощь. Под скорбный, протяжный звук, огонь жарко заполыхал, неся душу Фелани в Чертоги Душ.
Так, под шелест дождя, грома, и скорбный звук рога, мы проводили в последний путь ту, что была мне матерью в этом мире.
Сгоревший курган не трогали три дня. Никакого там «собрать прах и чтения перед ним молитв» не было. Всю кучу пепла просто разметали по полям да лесам, и вся недолга. Считалось, что таким образом северяк возвращается в Лоно Жизни, в природу, где будет продолжать жить в деревьях, лесах и травах, помогая по своему тем живым, кто жил и родился в этом краю. Сестра совершила небольшой молебен в своей комнате, попросив богов быть милостивыми к её матери. Но я только горько усмехнулся. Знала бы она, что её мольбы никак не могут повлиять на тех, кто ведёт Страшный Суд в Велиграде. Уж не знаю кто там заседает, но точно не простые боги. Кстати, довольно таки интересный вопрос. Надо будет поинтересоваться у Рода при случае.
Потихоньку жизнь входила в обычный ритм, и мрачное состояние души стало отпускать мои мысли. После похорон Фелани я несколько дней ни с кем не разговаривал. Чувство вины за случившееся довлело надо мной, как дамоклов меч. Только Линни тихо лежала свернувшись комочком у меня в комнате. Малышка поначалу пыталась смягчить боль, напрягая свои силы, но я попросил
