И грянет весна! - Серослав Амадайн
— Я, твоя! — прошептала она нежно после поцелуя.
Сборы были недолгими. В небольшой фургон конюхи впрягли пару лошадей, и закинули внутрь кое-какие вещи с припасами. Мой мешок с особыми трофеями я забрал из комнаты лично. Никто не дерзнул мне что либо предъявить или заступить дорогу. Казну я честно передал на поруки как-то враз состарившемуся Лобелю. Кое-чего у меня было из золота лично, да и самоцветы не дадут жить впроголодь. К тому же, Вишна тоже умудрилась подсобрать немного, так что думаю не пропадём. Малышка Линни естественно наотрез отказалась оставаться в городе и заявила, что она готова терпеть любые лишения лишь бы быть рядом с нами. Как она выразилась — главное, чтобы мы были вместе!
— Янко, одумайся! — Сарана неустанно ходила везде за мной по пятам, пока я собирался и проверял упряжь. — Она сказала это с горяча, но не со зла!
— Уж кто-кто, но ты то должна была меня понять. — холодно проговорил я, подтягивая подпругу у лошадей. — Какой смысл во всех этих стремлениях залезть повыше, жениться или выйти замуж побогаче, если личного счастья нет никакого! Я всего лишь хотел быть счастливым, и видеть с собой рядом ту, которую люблю! Но вы не смогли этого понять.
— Какой смысл? — прищурилась Сарана. — Какой смысл?! Обернись и посмотри по сторонам, анун аная рода Фортхай! — не глядя указала она рукой в сторону.
Я так был увлечён сборами и зол на всех вокруг, что совсем никого не замечал. Мне в тот момент вдруг стало просто пофиг на всех них, кроме меня, Вишны, и Линни. Но сейчас я поднял глаза и осмотрелся. Вокруг стояли люди, и с тревогой и недоумением следили за моими сборами. Уже вся округа наверняка была в курсе всего произошедшего, но на лицах многих я читал недопонимание почему я уезжаю. Люди искренне боялись снова остаться без правителя. Ведь всё только начинало налаживаться: патрули подчистили округу от мелких групп рахов и разбойников, общими усилиями дали таки два серьёзных поджопника всё тем же рахам. Появилась какая-то определённость, и самое главное — общая цель в их жизни! Одни строительные планы чего только стоят! И хоть изначально многие были не очень довольны, что их напрягли на стройку стены, но после набега все они поняли, насколько это важный проект не только для рода Фортхай, но и для них самих. Для их детей, стариков, жён и матерей — ведь все они смогут быть в более большей безопасности за крепкими, каменными стенами замка в случае чего. И это только часть всех перемен которые я принёс в туримас.
И вот теперь…
— Господин анай! Господин анай!!! — Дайлин бежал едва ли не спотыкаясь с перепуганными глазами.
Я вздохнул и уже приготовился к тому, что старший помощник управляющего будет напрашиваться со мной.
— Там… — запыханно ткнул он рукой в сторону дома. — Госпожа анайлэ! Ей стало плохо! Она потеряла сознание и её отнесли в комнату! Хвирт говорит, что она…
Дальше я уже не слышал… Уши заложило, словно водой залило, а ноги сами несли меня к той, кто стал мне матерью в этом мире. Сердце вдруг защимило и сжалось в предчувствии беды! Горячка недавней перебранки отступила сразу на второй план, уступая место терзавшей теперь моей душу совести.
«Что же я наделал?»
У распахнутых в комнату Фелани дверей застыла едва ли не вся прислуга, которые тут же опустили взгляды стоило мне и Саране показаться в коридоре. Сердце билось настолько часто и сильно, что мне казалось оно вот-вот выпрыгнет из груди. Каждый шаг ко входу в комнату матери давался мне с трудом. Сарана обогнула меня и первой туда вошла.
У самой двери я столкнулся с Хвиртом.
— Простите господин! — склонился он. — Мне очень жаль…
Словно в вязком тумане шагнул в комнату. Собравшиеся расступились, и вздрогнув, я увидел лежавшую с закрытыми глазами Фелани. Кожа на её лице посерела, как-то обвисла заостряя изгибы, губы посинели и придали лику тот самый образ мертвеца, который ни с чем не спутать.
Кто-то, что-то мне говорил, но для меня существовали сейчас только я, и мёртвая Фелани передо мной. Эта женщина встретила меня когда я только-только ступил в этот мир. Даже поняв, что я другой внутри, всё равно приняла меня как родного сына… И полюбила! А я… Вместо взвешенной и рассудительной беседы, я взбрыкнул на её горячие, и в целом обоснованные слова, словно недалёкий и капризный юнец. А ведь такое уже когда-то было в моей прошлой жизни, но тогда я тоже не внял голосу разума и повёл себя не более разумно чем сейчас.
«Наверное, нам лучше было бы остаться в Выселках. Я бы научился охотиться, помогал бы тебе собирать травы, сладил бы дом и… Эх, да что там теперь.»
Оперевшись о край кровати рукой я преклонил колени, и пригладив седые волосы матери поцеловал её в лоб:
— Прости меня… мама!
Слёзы душили изнутри и рвались наружу, но я не мог дать им волю. Ибо я анай! Я глава рода Фортхай! Я анун аная Фернидада Куро Фортхай и анайлэ Фелани Гарн Фортхай! Дочери славного урума, что верой и правдой служил этому древнему роду, и дочери которого выпала честь стать женой аная!
Я встал, и обернулся ко всем остальным. Прислуга, особенно Эль и лекарь Хвирт, смотрели на меня с сочувствием. Рукавой с Лобелем, постаревшие как-то сразу в этот момент, глядели на меня с упрёком, но без злости или ненависти. Тамари просто плакала. Они с Фелани за то время что успели пожить вместе в одном доме, неплохо так наладили общение. Их нередко можно было где-нибудь увидеть за доверительной беседой бабушки с внучкой.
— Хвирт, — сам не узнавая свой голос обратился я к лекарю, и тот незамедлительно склонился в ожидании. — Подготовьте мать в последний путь.
— Слушаюсь, господин. — покорно произнёс он.
Жён анаев, да и в целом супруг титулованных дворян, сжигали на особом, большом костре. В криптах же хоронили только мужчин.
Я перевёл взор на Лобеля:
— Костёр сложите перед городом, да такой, чтобы пламя видно было далеко окрест!
Лобель поклонился и вышел. Остальные потянулись вслед.
— Варгон! И вы сестра — останьтесь! — окликнул я рукавого и сестру с племянницей.
Когда все ушли, я присел на край постели, возле Фелани:
— Я прошу прощения за свою несдержанность как у вас, — я повернул голову и провёл тыльной стороной ладони по холодной щеке Фелани. — Так и у матери. Видит бог, я не хотел зла, но… — закусил я губу, не в силах смотреть в глаза тем, кто непосредственно принадлежит к этой семье и к этому миру. — Поймите, Вишна теперь моя! Так распорядилась судьба, и я не намерен отказываться от любви дарованной мне ею. Но сейчас, перед телом этой великой женщины, истинной анайлэ, я вас спрашиваю — готовы ли вы принять мой выбор и те изменения, что я волей, или неволей, привношу в эти земли, в этот город и… И в вашу жизнь. Если нет, то дайте мне спокойно уехать с теми кого люблю, и мы никогда больше…
Тут к моим волосам нежно прикоснулась рука, а потом, скользнув по щеке, взяла меня за подбородок. Сарана подняла моё лицо вверх и заглянув глубоко в глаза, едва улыбнулась сквозь слёзы:
— Боюсь, что тогда в Хайтэнфорте останутся лишь кошки да собаки, которых ты напривозил целую прорву! — сестра наклонилась, и поцеловав меня в щёку, крепко обняла. — Ты конечно тот ещё чудила, иномирок, но без сомнения ты мой брат. — отпустила она меня и выпрямилась. — Надеюсь она стоит тебя, — сверкнула глазами Сарана. — А иначе, я её убью.
Сарана и Тамари потянулись на выход, но на пороге родовинка обернулась:
— Не вини себя, дядя. — робко произнесла она, и исчезла в коридоре.
Когда дверь захлопнулась, в комнате остался я и Варгон.
Некоторое время висела тишина, но потом
