Французские гастроли (СИ) - Ковригин Алексей
Руль направления и горизонтальное оперение при капотировании приняли на себя основной удар, да ещё и послужили «отвалом», затормозившим скольжение самолёта по грунту. От удара всё естественно расщепилось, а ткань перкаля с хвоста самолёта задрана до самой кабины, словно юбка у бесстыжей девки, обнажив погнутые элементы конструкции фюзеляжа. Уцелела только приборная панель, ни один указатель даже не разбился. Перкаль на верхних крыльях порван в клочья, а правое крыло вообще размочалено и полностью подлежит замене. Мдя… действительно, зачем мне этот хлам? Своими силами самолёт не восстановить.
К нам подходит Артур Антонович и по-дружески здоровается с итальянцами. Ну да, сам-то он родился в Одессе, но его дед родом из Палермо. Переговоры «земляков» происходят на языке «родных осин», или что там заменяет «осины» у итальянцев? Разговор я понимаю через пень-колоду, слишком уж быстро и эмоционально они разговаривают. Приходится напрячься, чтоб понять о чём идёт речь. Главой итальянской делегации оказывается сам Челестино Розателли, авиаконструктор этого самого невезучего Фиата.
Сеньор Розателли очень расстроен неудачей своего детища и, как он считает, провалом показательного выступления на которое возлагал большие надежды. По его мнению, репутации фирмы «Фиат» нанесён значительный ущерб и заказов на эти самолёты в ближайшем времени ожидать не стоит. На предстоящей по окончании авиасалона пресс-конференции журналисты обязательно обратят внимание на единственное лётное происшествие и раздуют его до вселенских масштабов.
— Синьор Розателли, по-моему, Вы напрасно так негативно расцениваете этот инцидент. Ваш самолёт прекрасно показал себя в воздухе, а его авария при приземлении лишь в очередной раз доказала надёжность и безопасность конструкции для пилота. — дождавшись паузы в разговоре «старших» вставляю свои «пять копеек», чтоб приободрить приунывших представителей итальянской фирмы.
— Свидетели в один голос утверждают, и я видел это своими глазами, что ошибок пилота в управлении самолётом во время показательного выступления не было. А сильный боковой порыв ветра у земли во время приземления, это «неизбежные на море случайности», от которых никто не застрахован. Но Ваш самолёт прекрасно сконструирован и несмотря на аварию он выполнил свою основную функцию, спас жизнь пилоту. — на минуту замолкаю, переводя дух и оглядывая небольшую группу инженеров Фиата.
— Самолёт, конечно, жалко, он денег стоит, но жизнь пилота вообще бесценна. Об этом, наверное, и стоит напомнить журналистам. Биплан в очередной раз наглядно показал своё преимущество, на этот раз с точки зрения безопасности. Капотирование моноплана на такой скорости неизбежно повлечёт за собой гибель пилота, его просто размажет по земле. А чтоб избежать травмирования Ваших пилотов в такой ситуации стоит, наверное, на привязные ремни с внутренней стороны сделать обычные жёсткие вставки, набитые конским волосом и немного увеличить ширину самих ремней.
Конечно, понимаю, что мои дилетантские рассуждения и предложения главному конструктору «Фиата» до лампочки, да и нет у меня цели внести какие-то новшества в конструкцию самолёта, этим пусть Розателли занимается сам. Но вот подбодрить его и укрепить во мнении что биплан «верх эволюции» в самолётостроении попытаться стоит. Вот совсем мне ни к чему, чтоб этот толковый авиаконструктор разочаровался в бипланах и начал проектировать монопланы. А он и такое сможет, если захочет.
Всё-таки бипланы как истребители, это тупик. Пожалуй, только за исключением испанской войны, где советские бипланы «Чато» (И-15) на равных с советским же монопланом «Моска» (И-16) проявили себя с самой лучшей стороны. Не помню, а точнее даже и не знаю, как воевали итальянские бипланы во второй мировой, но хорошо знаю о советских «Чайках», участвующих в обороне Москвы в составе войск ПВО. Всё-таки хорошие книги в молодости читал и фильмы смотрел.
К началу Великой Отечественной они морально и технически устарели и на равных вести бой с немецкими истребителями уже не могли, но и «лёгкой мишенью» тоже не выглядели. А для немецких Юнкерсов встреча с советским истребителем зачастую заканчивалась обломками на земле. Но советские бипланы нашли свою нишу как лёгкие ночные бомбардировщики. Именно на бипланах Поликарпова «ночные ведьмы» наводили страх и ужас на немецких солдат.
— Ну что, Миша? Твоё желание купить эти обломки и собрать из них «шедевр» ещё не пропало? — Анатра с ухмылкой смотрит в мою сторону.
Печально оглядываю «остатки былой роскоши» и горестно вздыхаю: — Увы, Артур Антонович, Вы правы. К сожалению, этот самолёт годится только на слом, но если сможете уговорить синьора Розателли чтоб он продал мне такой же, то буду премного Вам благодарен. Вы же знаете, что деньги у меня есть и не думаю, что он стоит больше, чем семь-восемь тысяч долларов. — с надеждой заглядываю в глаза Анатры, уже понимая всю бесперспективность своей просьбы.
— Миша! И что за дурная привычка у тебя появилась? Почему в последнее время ты всё оцениваешь только в долларах, а не во франках или рублях? Откуда такое преклонение перед заокеанской валютой?
Анатра возмущённо пыхтит недовольный отсутствием у меня «патриотизма». Кстати да, что-то в последнее время я всё чаще стал цены переводить в доллары, мне уже и от Розенберга пару раз «прилетело» за это. И как им объяснить, что на сегодня это уже одна из наиболее стабильных валют в мире, разве что швейцарский франк ещё более стабилен, как и советский рубль, но рубль не котируется за рубежом и учитывать его в перерасчётах не имеет никакого смысла.
— Синьор Розателли, молодой человек интересуется сколько может стоить Ваш самолёт. Вы не могли бы удовлетворить наше любопытство? — конечно, Челестино слышал наш разговор, но мы с Анатрой говорили по-русски и вряд ли он что понял.
— О! Молодой человек хочет приобрести мой самолёт? — Челестино лыбится во все тридцать два зуба, видимо моя предыдущая короткая реплика о его бипланах пролила целительный бальзам на израненную душу авиаконструктора.
— К моему глубокому сожалению, эти самолёты в частные руки не продаются, и стоимость «Фиата» ещё окончательно не определена. Если Вас интересует, то у меня сейчас есть парочка свободных CR.20В. Это двухместные учебно-тренировочные бипланы. Вторая кабина предназначена для пилота-инструктора, но органами управления оборудованы обе кабины. По сути, это «летающая парта» и разрабатывалась специально для обучения молодых пилотов. Если Вы, сеньор Анатра, планируете открыть лётную школу, то этот самолёт создан прямо для Вас, и мы можем обсудить этот вопрос более предметно.
Розателли прямо-таки излучает радушие и готовность «обсудить этот вопрос» незамедлительно. Видимо сегодняшняя авария и необходимость покрытия «непредвиденных расходов» подтолкнули его на такой экстраординарный шаг. Его предложение выглядит явно спонтанным, иначе бы он сразу привёз на авиасалон обе «летающие парты». Меня же его предложение поначалу приводит в лёгкое ошеломление, но затем поняв, что Челестино не шутит прихожу в полный восторг.
На мой умоляющий взгляд «шрековского котика» Анатра только насмешливо фыркает и приглашает земляка пройти в свой ангар «на чашечку чая» в кабинете. Через час оба итальянца выходят из кабинета Артура Антоновича во вполне благодушном настроении и судя по их слегка покрасневшим лицам и бурной жестикуляции «переговоры» прошли не только под «чай», там однозначно присутствовали и более «горячие» напитки.
— Ну что, Миша? Ты всё ещё готов выкинуть двести двадцать три тысячи франков на свою мечту? — в голосе Артура Антоновича сквозит неприкрытый интерес и скепсис, видимо он не до конца уверен в моей платёжеспособности. Одно дело знать, что у меня где-то в Швейцарии есть «свой банкир» готовый проспонсировать мой мюзикл и совсем другое убедиться в том, что тот готов оплатить столь дорогую «игрушку» своему протеже.
Быстро пересчитываю в уме франки на доллары и получаю в результате больше девяти тысяч. Однако! Этот Розателли оказывается ещё тот делец, совсем не делает скидок на «кота в мешке». Ещё неизвестно в каком состоянии находится самолёт и способен ли он вообще подняться в воздух. Может он уже окончательно заржавел или сгнил и годится только на выброс. Видимо гамма чувств, отразившаяся на моём лице, вполне понятно отразила моё сомнение и Челестино спешит успокоить потенциального покупателя:
