Падаванство (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Считай — вариант еще не построенного хрустального дворца в Лондоне, только остекление двойное с большим воздушным зазором между внешним и внутренним слоем. Достаточно приличным для того, чтобы там можно было пройти человеку для мытья и ремонта.

Пока, впрочем, эта вся грандиозная конструкция стояла лишь застекленной. Только-только завершили. В остальном — стройка, грязь и бардак.

Но Наталья Викторовна впечатлилась масштабом застекления.

По лицу было видно — вон аж по началу рот открыла. Впрочем, но промолчала и почти сразу натянула скептическое выражение лица. Кислое, даже и в чем-то брезгливое.

С таким она и вышла к летнему парку, который шел уже третьим ниспадающим уровнем. В этой композиции дворец находился на самом верху, зимний сад ниже, а эта локация совсем внизу. С явно выраженными переходами ярусов, подпорными стенками и ступеньками.

— Ох… — только и выдала, глядя на работы, что тут велись. — Что это?

— Статуи это, — улыбнулась дочка, радуясь тому, что мать, наконец, удалось пробить.

— ЭТО⁈

— Да.

Перед ними располагались асимметричные пьедесталы, отвесно обрывавшиеся в сторону от дворца. На них уже шло монтирование чугунных элементов каркаса. Примерно по двадцать пять метров высотой и то, и то.

— А статуи кому?

— Эта, — указала Наталья Александровна, — Афине, а эта — Сехмет.

— Про Афину слышала, а Сехмет — это кто?

— Одна из богинь древнего Египта. Войны, кажется. Мне мало интересно. Лев почему-то захотел поставить тут богиню с головой львицы.

— Но зачем они тут⁈

— Весь летний парк будет разбит на две зоны. Та часть будет связана с Античностью, а эта — с Древним Египтом. В таком же подходе и зимний сад с особняком украшаться станут. Статуи. Лепнина. Фрески. Мозаики. Живопись. Весьма вероятно — витражи. А ворота он мыслит оформить как масть огромного льва, полузасыпанного землей. Что там, внизу, что верхние.

— Безумие какое-то…

— А мне нравится, — хмыкнув, заявил Александр Григорьевич Строганов. — Чувствуется масштаб. Опять же вон мост. С него это сразу в глаза бросаться будет. И с реки. И с того берега. Весь ансамбль на виду. Пожалуй, он станет даже визитной карточкой города.

— Именно на это Лев и рассчитывает, — улыбнулась Наталья Александровна, найдя понимание в лице отца. — Еще он хочет поставить в городе большую кованую башню, ажурную такую и очень высокую, а также несколько обелисков в древнеегипетском стиле.

— И храм новый, — добавила Пелагея Ильинична.

— Храм? — удивилась жена.

— Да, новый кафедральный храм. Архиепископ наш уже стар и немощен, но он сумел убедить племянника построить новый большой городской храм. Чтобы никто не усомнился в том, что Лев христианин. Ведь все эти эстетические изыски подозрительны. Античные богини… я слышала, что архиепископ совсем не в восторге от них.

— Кстати, — повернувшись к матери, произнесла Наталья Александровна. — Вы обратили внимание, что в городе нет ни одного деревянного здания?

— Да, — нехотя ответила она.

— Деревня?

— Ну хорошо! Хорошо! — примирительно подняла она руки. — Предлагаю в знак примирения посетить вашу лучшую оперу. Или театр. Да, лучше театр. Какой у вас лучший? Очень хочу на него взглянуть.

Наталья Александровна поджала губы и, отвернувшись, ушла прочь.

Мать знала, что первый театр Казани только строится…

— И зачем? — спросил граф у жены.

— Девочка забывается.

— А мне кажется, что забываетесь вы. — хмуро он произнес. — Я был тут десять лет тому назад. Здесь выстроили новый город, который даст фору многим европейским. Вы же просто капризничаете.

— Но у них нет театра!

[1] Такия араб. تقية‎ — букв. благоразумие, осмотрительность, осторожность, в случае крайней необходимости внешнее отречение от веры, дружбу с неверными, нарушение ритуальных предписаний.

[2] Худайбийский договор между пророком Мухамедом и курайшитами Мекки. Мирный договор на 10 лет, который был нарушен под благовидным предлогом пророком уже через 2 года, через что он сумел завоевать Мекку.

Часть 3

Глава 8

1850, июль, 7. Тула

— Леонтий Васильевич, и вы здесь! — добродушно воскликнул Лев Николаевич.

— Торжественное открытие Ивановского канала, как я мог его пропустить? — улыбнулся Дубельт, протягивая руку для рукопожатия.

— Канала — да, но акватории еще не готовы… увы…

— Дюжина больших земснарядов! Я пока ехал сюда от Москвы, поразился масштабу.

— Обратили внимание на способ замедления течения воды?

— Только толком не понял, как оно работает.

— Поток разделяется на две части и малый боковой рукав, пройдя по дуге, врезается в основной под углом. Это снижает скорость протекания жидкости[1]. Слишком замедлять не нужно, но эпизодически ставить такие узлы полезно. Земснаряды углубили русло, а такие вихревые клапаны за счет снижения скорости течения воды подняли ее уровень на добрый метр.

— А заиливание?

— Мы работаем над этим. — улыбнулся граф. — По всему руслу реки Шат и Упа вдоль маршрута идет укладка береговых бетонных плит. Они сильно снижают степень смыва грунта в реку. Заодно облегчая будущую чистку русла.

— Не слишком дорого?

— Терпимо. Тем более что оплата идет железными векселями почти всего объема работ. Заодно сильно развивает местный цементный и бетонный заводы.

— Только вот сроки… — покачал головой Дубельт. — Я видел ваш отчет.

— Там полная реконструкция русла, включая формирование причальных и логистических карманов, а также озер-накопителей. Изготовление и установка по месту железобетонных дебаркадеров для причалов. Ну и прочие дела. Однако корабли нового речного стандарта смогут с горем пополам здесь проходить уже в будущем году.

— Это точно?

— Они уже могут. Просто местами нужно им помогать лебедкой разворачиваться и протискиваться.

— Значит, если в будущем году начнется война, то мы сможем по этому каналу вести снабжение наших армий на юге?

— Без всякого сомнения. Как там коломенский завод?

— К осени должен выдать первый речной пароход под канал.

— Они приняли мою идею?

— Приняли. Я ее, правда, подал как свою, чтобы носом не вертели. А так на это даже занятно было посмотреть. Московский университет оказался уязвлен успехами Казанского и посчитал делом чести все сделать как надо. Да и купцы московские вложились. Так что до льда обещают дать первый железный пароход с двумя кормовыми колесами[2], хотя поначалу много возмущались.

— Ну и славно. А то я думал, что мне еще и этим придется заниматься.

— Нет, — улыбнулся Дубельт. — Люди, видя ваш успех, начинают увлекаться. При дворе, о ужас, даже стали обсуждать дела промышленные.

— Демидовы?

— Увы… они только всякие дурные слухи о вас распространяют. Которым, впрочем, уже никто не верит.

— Отчего же?

— Опыты с пушкой. Все видели, что на полигон завезли ее одну, а потом только боеприпасы везли. А она стреляла и стреляла… Этот грохот было сложно заглушить.

— Я паровой молот с оснасткой, кстати, запустить должен под Новый год. — как бы невзначай добавил граф. — И отожженные отливки пушек смогу проковывать перед обточкой. Это еще больше поднимет их живучесть.

— А цену?

— Не сильно. Вообще, я думаю, что можно будет поиграться с увеличением порохового заряда.

— Потом. Это все потом. Сейчас их нужно хотя бы сотню. И снаряды. Много снарядов.

— Есть опасения, что война совсем скоро?

— Да. — серьезно произнес Дубельт. — Коалиция в целом оформилась. У Луи-Наполеона после дележа Соединенных штатов голова кружится. Он поверил в себя, а старые бонапартисты — в него.

— Австрия?

— Нейтралитет, думаю. Враждебный нам, как и Пруссия. Османская империя же словно с цепи сорвалась.