Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия
У самой гимнастёрка прилипла к спине и пот ручьями катился.
Майор, уже было шагнувший прочь, остановился и нехотя развернулся. Оценил обстановку и нахмурив брови, сказал:
— Не понял. В чём дело капитан?
— Такая команда не поступала. Приказ был, если встретим по дороге изловить и вам сообщить. А на счёт передачи не было. Запросили подтверждение. Ждём-с.
— Какое, подтверждение? Ты что, белены объелся? Она, — майор сделал взмах рукой в мою сторону, — уголовный элемент и ты обязан передать её в правоохранительные органы, как добропорядочный гражданин. Что тут неясно?
У Каренина шея пошла пятнами и подумала: баста карапузики, сейчас сорвётся от такой наглости и опустит майора на землю, а там и до потасовки недалеко.
Но, нет. Хорошая выдержка, не то, что у меня.
— Всё ясно, товарищ майор, но без подтверждения никак. Иначе меня завтра в лейтенанты разжалуют, за нарушение приказа.
— Ну и жди приказ, — смилостивился майор, — а мы её пока до машины сопроводим. Всё равно, сейчас получишь подтверждение. Чего время зря терять? — и снова дал команду своим архаровцам.
Два чувака, с рожами как у гоблинов, попытались обойти вояк, но мои защитники снова перегородили им дорогу.
— Не имею права, без соответствующего приказа. Надо подождать, минут пять, — Каренин был сама любезность.
— Какие пять минут, капитан, — в голосе майора засквозила нервозность, — нам некогда, скоро ночь, а нам ещё пилить по бездорожью и ухабам. Давай её сюда, и пока мы её упаковывать будем, тебе и приказ придёт. Что непонятно?
Вот же суки. Упаковывать они будут меня. Ещё и ленточкой, небось, перевязать, чтобы смотрелась симпатично.
— Товарищ, майор, — нарочито громко сказал Каренин, и я сразу встрепенулась. Точно, рокот, далёкий, слабый, но слух его уловил, потому что ждала.
— Ну, вот что, капитан. Ты хоть представляешь кто она? Моему старлею челюсть сломала и нос. Он в реанимации лежит. А он не только мой подчинённый, он мой зять. А дочка моя, на восьмом месяце и если она потеряет моего внука из-за случившегося, я эту тварь своими собственными руками придушу. И это без всех остальных художеств, которые висят на ней. Поэтому выбирай. Или ты отойдешь в сторону или мы сами её возьмём, потому что это уже личное. Понял?
Самый злобный голос в мой адрес, который я слышала в этом времени.
Зятек. Судя по портрету майора, если дочка пошла физией в папу, то на эту должность никого больше подобрать не смог, только одноглазого старлея.
Но это уже серьёзно. У мужика, про которого рассказывал отец, таких проблем не было.
Зато моим защитникам прилетело новое подтверждение, что я им не солгала.
Но дальше препираться никто не стал, потому как, гул приближающегося вертолёта расслышали все и задрали головы, соображая что это «ж», неспроста.
Ми-8 завис над ущельем, подняв пыль изрядно, а потом кто-то при помощи громкоговорителя выдал свой вердикт:
— Товарищи милиционеры, убедительная просьба немедленно покинуть место проведения секретных манёвров. Нахождение в зоне чрезвычайно опасно для жизни.
А потом повторил это дважды. Не знаю, кто этот шутник у рупора, но страху на охламонов нагнал, когда пушка вертолёта ещё и направила свой ствол на них.
— Капитан, — рявкнул майор что есть мочи, чтобы перекрыть рокот вертушки, — тебе это даром не пройдёт, помяни моё слово. Ты мне её лично, на блюдечке привезёшь и извиняться будешь, — он прикрыл рот рукой и прищурился, получив дозу пыли поднятую вертолётом и обвалившуюся на нас серым облаком.
Даже не разжимая губ, почувствовала землю на зубах, а сколько её набилось майору в глотку, пока он орал, даже представить было сложно.
Мы, молча наблюдали как противник резво дал задний ход и карабкался по тропинке из ущелья. Хорошо хоть пилот додумался поднять машину выше и перестал нас закапывать.
— Как-то быстро они ретировались, — сказал Каренин когда менты загрузились в буханку и она исчезла с поля видимости, но старлей ответить не успел.
В рации булькнуло, и чей-то голос пробубнил:
— Что стоим? Пакуйтесь и валите. Они держат курс на Черноморское. У меня топливо ноль, иду на базу.
Мы глянули вверх, но вертушка уже задрав нос, уходила на разворот.
— А с мотоциклом что делать? — спросил старший лейтенант.
— С собой возьмём. — Ответил Каренин и глянул на солдатиков, которые так и стояли, разинув рты, — Ерофеев, варежку прикрой, муха залетит. С Явой управишься?
— Так точно, — ответил высокий глазастый паренёк.
— Пакуй в неё всё и догоняй, а то с минуты на минуту совсем темно станет.
Со мной церемониться не стали. Усадили сзади и приковали наручниками к дугообразной трубе.
— И зачем, — поинтересовалась я, не забыв добавить акцент в голос.
— Видал, — кивнул Каренин старлею на меня, — она думала, что с комфортом ехать будет.
Так как это было сказано не мне, я промолчала, понадеявшись, что дорога не будет очень длинной.
— Слушай, Жень, — сказал старлей, выруливая из ущелья, — я уже говорил и повторяю. Не вовремя ты отпуск выбрал. Майор Уфимцев полковника получил неделю назад, а лыжи он давно смазал на штаб дивизии и через неделю свалит. Может через две. А в свете новых событий, — он сделал лёгкий кивок в мою сторону, — если подсуетишься, возьмёшь его должность. Сам подумай, какой из Дружинина комбат? А тебе майора, точно светит.
— Да уже мелькала такая мысль, — капитан снял фуражку под которой оказался небольшой ёжик и прошёлся рукой по волосам, — но кто его знает как сейчас всё пойдёт. Да ещё с Курбатовым поругался, слышал как он на меня? И всё из-за слёта, будь он неладным. Я ж думал там отсидеться, а потом в отпуск, а он меня на патруле оставил, как пацана.
— Так он сам, небось, себе в погонах дырочки сверлит. В батальоне не останется, это точно.
Капитан подумал и отрицательно мотнул головой:
— Нет, не дадут. Он же недавно получил майора, всего два года. Хотя, кто его знает, что за информация, может и досрочно.
Я офигеваю, дорогая редакция. А в Симферополе перед частью громаднейший плакат висел: «Болтун — находка для шпиона». А эти два ухаря в открытую, при английском шпионе, обсуждают планы батальона. Командиры, мать их и солдат сидит, уши греет. Совсем забылись на радостях.
Старлей нажал на тормоз так резко, что я едва не приложилась головой о поручни. А вот кисть заныла, едва не вывернула её из-за наручников.
Оба офицерика обернулись и уставились на меня, как на прокаженную. У меня даже глаз задёргался. Я сказала это вслух?
Как выяснилось, старославянских слов оба знали гораздо больше, чем я изначально предположила. А нечего расслабляться и мечтать, когда у тебя за спиной потенциальный враг сидит. Небось, и тумаков мне надавали с удовольствием, если бы майор понимашь не предупредил, что у меня каждый волосок на голове стоит дороже, чем весь золотой запас Европы.
Доехали молча, и уже в темноте. Фары светили так слабо, что едва не угодили в траншею, которую за каким-то лешим вырыли метрах в ста от обрыва. Старлей чертыхнувшись и обматерив всех, кому пришла умная идея на берегу окопы рыть, успел вовремя вывернуть руль, и мы покатили перпендикулярно от моря, которое искрилось мириадами звёзд. Только тяжко вздохнуть и оставалось.
На расположение батальона, место не очень походило, скорее на лагерь беженцев. Палатки, несколько деревянных сооружений и мертвая тишина, которая наступила, как только старлей заглушил двигатель. К нам даже никто не вышел навстречу, полное разгильдяйство. Единственный человек, которого удалось разглядеть при слабом свете, солдатик, на поясе которого висел штык нож. Но он даже с места не сдвинулся. Стоял около металлической сетки, которая непонятно что из себя изображала. Приблизительно четыре на четыре метра и высотой около пяти. Внутри этого странного сооружения находилось четыре ящика. Можно было бы подумать, что солдатик стоит на посту и охраняет ящики, но тогда почему калитка была распахнута настежь, непонятно.
