Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки - Дарья Мухина
— Ты путаешь правду с удобством, — сказала я. — Это твоя постоянная ошибка.
— О, — он улыбнулся. — Заговорила, как учительница. Тебе идёт, леди Катрин, вести школу. Только вот школу я не собираюсь оставлять. Она мне тоже нужна. Там удобно выращивать то, что мне нужно. А ты мешаешь. Всегда.
— Скажи прямо, — сказала я. — Ты боишься. Не меня — силы, которая тебе не принадлежит.
Он на секунду замолчал. В глазах мелькнул раздраженный огонь.
— Довольно, — сказал он ровно. — Разговор окончен. Ты остаёшься здесь. Я подготовлю ритуал. Магия ребёнка откроется, я заберу ее — и ты сама это почувствуешь. Кричать не советую: стены толстые, а у меня нервы сегодня хуже обычного. У тебя есть час чтобы свыкнутся с мыслью о том, что ты умрешь. Раз не хочешь играть по моим правилам. И Лайонел тебя не спасет.
— Ты недооцениваешь его, — сказала я тихо. — И переоцениваешь себя.
— Посмотрим, — он поднялся. — А пока — готовься. Я не люблю суеты. И не люблю, когда меня заставляют импровизировать.
Затем он ушел, оставив меня наедине со своими мыслями.
Тишина. Я осталась одна с лампой, кругом на стене и своим дыханием. Мысли было легко заглушить паникой. Но паника — это то, на что он ставил. Нельзя ей поддаваться.
Сначала — тело. Я переложила под себя сложенный плащ, который валялся у стены, чтобы не тянуть поясницу. Прислонилась лопатками к камню, устроила руки на животе и стала делиться своей силой напрямую, дабы поддержать плод.
Живот перестало тянуть, поэтому я наконец смогла встать.
Я обошла комнату. Доски, кое-где пружинили, под столиком — металлическая скоба в полу, старая, со следами верёвок. В щели крошки соли. У двери крепкий засов изнутри не подковырнуть. На стене полка, на ней глиняный кувшин, кружка. Вода на удивление чистая, но пахнет железом. Я сделала два маленьких глотка.
Затем закрыла глаза и попыталась позвать Лайонела… между нами была связь, как между мужем и женой, и вдруг мне удалось бы его позвать… направить.
Я сидела на холодных досках и считала удары сердца. Каждый вдох отдавался в виске, каждый выдох — в животе. Я пыталась снова и снова дотянуться до Лайонела, будто позвать его без слов. Мы были связаны. Я знала это. Должен был откликнуться… должен.
Щёлкнул засов. Я замерла.
Вошёл Кирсан. На этот раз без лишних слов: в руках у него был узкий кристалл, по граням которого ползли тонкие трещины. Он положил его в центр нарисованного круга, рядом поставил серебряную чашу, бросил туда горсть чего-то чёрного. Запах ударил в нос — горький, сухой, будто горела кора старого дерева.
— Начнём, — сказал он тихо.
Он поднял руки и повёл ими, очерчивая воздух. Линии на стене вспыхнули бледно-зелёным, затем красным. Я почувствовала, как потянуло изнутри — не сильно, но ощутимо, будто кто-то дёрнул за нить, связывающую малыша с этим миром. Я вцепилась в подол платья, стараясь не дать панике прорваться наружу.
— Чувствуешь? — его голос был низким, довольным. — Это магия твоей дочери. Такая чистая, свежая… словно родник. То, что мне нужно.
До… дочери?
Круг загудел, воздух завибрировал. Лампа на столике качнулась. Я стиснула зубы и в последний раз сосредоточилась на мыслях о Лайонеле. Найди меня. Услышь.
И в этот момент дверь распахнулась.
— Отойди от неё, — голос Лайонела был хриплым, но твёрдым.
Я повернула голову — он стоял в проёме. Бледный, осунувшийся, но с глазами, в которых горел живой свет. Его правая рука дрожала, но в левой уже вспыхивал знакомый узор магии.
— Ты едва на ногах держишься, — усмехнулся Кирсан. — И думаешь, что сможешь меня остановить?
— Я знаю, что смогу, — ответил Лайонел и шагнул вперёд.
Воздух вспыхнул, как от молнии. Их заклятия столкнулись посередине комнаты — огонь и сталь против вязкой, чёрной тени. Камни в стенах загудели, доски пола заходили ходуном. Я закрыла лицо руками, только слышала треск, удары, запах гари.
— Катрин! — вдруг раздался другой голос.
Я посмотрела в сторону знакомого тембра, в дверях стоял Кайонел. Он шагнул внутрь, мгновенно оказался рядом и поднял меня на руки.
— Пошли! — сказал он резко.
— Но Лайонел… — я попыталась вырваться.
— Он справится, — отрезал Кайонел. — Сейчас твоя задача — убраться отсюда подальше.
Он практически выволок меня в коридор, не знаю, откуда взялись силы. Сзади ещё раз взорвался воздух, стены дрогнули. Я обернулась — на миг успела увидеть, как Лайонел, опираясь на силу, удерживал Кирсана в круге, а тот рвался наружу, выкрикивая проклятия.
Мы выбежали в ночь. Оказались во дворе. Луна освещала заброшенный дом — серый, с выбитыми окнами и покосившейся крышей. В траве валялись тела — четверо, пятеро людей. Стража. Наши.
— Держись, — Кайонел крепко держал меня. — Всё уже позади.
Я споткнулась о камень, но он удержал. Мы миновали калитку, за которой ждали наши люди. Кое-кто ещё добивал раненых.
— Где мы были? — спросила я, пытаясь отдышаться.
— Заброшенный дом на краю города, — ответил Кайонел. — Старый склад. Его давно собирались снести, но руки не доходили. Видишь, как удобно оказалось для крыс.
Я глянула назад. Из окон всё ещё вырывался свет вспыхивающих заклятий. Сердце рвалось туда, но Кайонел не позволил.
— Доверься ему, — сказал он жёстко. — Он разберётся. Несмотря на рану. Несмотря ни на что.
И я кивнула, хотя внутри всё кричало иначе.
Мы уже отошли от развалин, когда дверь позади вдруг с грохотом распахнулась. Ветер вынес наружу облако пепла и гари, и в нём — он. Лайонел.
Он стоял на пороге, тяжело дыша, опираясь на косяк рукой. Плащ был разорван, рубаха в пятнах, волосы сбились на лоб. Но он был жив.
— Катрин… — только и смог вымолвить он.
Я рванулась к нему. Кайонел не удержал — я выскользнула из его рук и почти упала на мужа. Он подхватил меня, хоть и сам едва держался.
Вцепилась в его плечи, будто сама боялась, что если отпущу хоть на миг — всё окажется сном, и он снова исчезнет. Его дыхание было тяжёлым, грудь вздымалась рывками, но он был живой. Здесь. Со мной.
И тогда меня
