Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки - Дарья Мухина
Олексион курировал весь Хардшерон — город и земли вокруг — как начальник стражи: то присылал гонцов, то появлялся сам на короткий миг, отдавал распоряжения и снова исчезал к заставам и караулам. Проверял шахты, где работа кипела.
Школой заведовала также Мария; она держала на себе всё — от расписания до складов и писем родителям. Оливия вела уроки так, будто всю жизнь делала только это, а вечерами сидела в школьной библиотеке. Я знала об этом из записок Марии: «Два класса „поведения“ подряд. Дети довольны. Оливия конспектирует старые формы обращений». Иногда Мария добавляла одну строку — «живы, работаем» — и я видела её, как на ладони: строгую, собранную, уставшую. Однажды она дописала внизу крохотное признание: «Наконец присела на пять минут».
Эдрик держался скромнее. В школу пока мы решили его не возвращать, держа при себе, ради его и нашей безопасности. Ведь то, что Кирсан затих и не выполняет свои угрозы было весьма подозрительно. Вестей от семьи Эдрик не получал, и мы отправили к ним своего гонца. И дважды в день — короткий разговор со мной или с Кайонелом: что видел, кого слышал, пытался ли Кирсан с ним как-то связаться… Он больше не плакал и не оправдывался. Просто жил.
Лайонел приходил в себя, как человек, который учится заново ходить по собственному дому. Днём лекарства, растирание мазью, дыхательные упражнения, где он ругался вполголоса, потому что знал: иначе нельзя. Ночью — тишина. Иногда я ловила его взгляд, когда он думал, что я сплю: в нём была страшная смесь благодарности и вины.
Королевский лекарь — Дорен, теперь я запомнила — приходил каждый день, сам же остановиться предпочел в гостинице. А вот принесенный с севера осколок жил своей жизнью. Порой по ободку выступал иней, и Лаира, щурясь, вела поверх новый узор — словно вязала кружево из света, сдерживающего тьму. Эдмунд бубнил заклинания.
На третий день пришло письмо. Привёз его гонец с чёрным плюмажем — королевская связка. Печать простая, дворцовая; воск расплавлен ровно, как у тех, кто делал это тысячи раз.
'Леди Катрин, — писал король. — Рад известию о возвращении мужа вашего. Лайонел — человек долга, и ещё — человек, чей ум и смелость помогали мне не раз, стоит наконец признать это. Мне сообщили о нападении на севере. Я желаю видеть вас обоих, как только силы его станут крепче. Также прошу подготовить сведения, коими вы располагаете относительно недавних происшествий — в особенности тех, где упомянуты связи с ритуалами и иные необычные предметы. Я намерен прибыть к вам сам, дабы не тянуть и не множить слухи. Весть о моём прибытии опередит меня на один день.
С почтением и надеждой на ваше благоразумие, Ваш Король'.
— Он приедет, — сказала я вслух.
— Понял, что тянуть нельзя. Иначе мы сами разберемся с его отпрыском. — сказал Лайонел, мы были в кабинете и пили с ним чай, он уже мог передвигаться, хоть и не без труда. — Эдрик даст показания и мы наконец избавимся от Кирсана. Стоило ему вернуться, как он сразу решил мстить нам… глупец. Хотя думаю, подобных Адри и Дани детей он разыскивал давно. И замешан в этом не лишь он один, Катрин. Кирсан — лишь верхушка айсберга.
Все что я могла, лишь кивнуть, соглашаясь с мужем.
Я послала записку в школу. Мария быстро ответила: «Поняла. Готовим сводку по урокам, списки, кто когда был. Оливия при деле. Стража у ворот есть».
Вечером я села у кровати, медленно поглаживая предплечье мужа. Он же потянулся и коснулся живота, который уже успел немного округлиться.
— Думал, пойду к королю сам. Но так даже лучше. Слишком многое на кону, он это понимает. Сам не думал, что на севере произойдет подобное… Пусть он увидит наконец полную картину, кто на самом деле его сын. И пусть увидит внуков, они достойны быть наследниками.
Последнее меня улыбнуло, ведь ранее он так не хотел, чтобы Даниэль и Адриана выходили в свет, а теперь… Их сила в их величии, и мы поможем им его достичь. Будем их опорой.
— Он их любит, — ответила я. — Они единственное, что осталось от… от его дочери, ее наследники. Я видела, как он смотрел на них во дворце. Это важно.
Лайонел кивнул.
— И ещё, — шепнул он. — Если он спросит о северных детях — сможешь сказать правду, не выдав того, чего нельзя? Я пока не понимаю, что думает на их счет король… не хочу, чтобы их забрали на эксперименты.
— Смогу. А ты — сможешь чуть больше отдыхать? Тебе нужны силы, а ты все время пытаешься сорваться с кровати!
Он улыбнулся, такой настоящей, тёплой улыбкой.
— Сложно. Но ради тебя — попробую.
Прошло пять дней. Дом учился жить в режиме осадного спокойствия. Дети по очереди читали отцу вслух — Адриана путалась и обижалась на капризные слова, а Дани читал чётко и уверенно. Проверка постов стала привычной, как утренний чай. Из школьных записок я знала: Оливия взяла подряд два класса «поведения», и оба прошли ровно; Мария урезала лишнее, добавила нужное, подписала счета, провела беседу с «юными альпинистами» на заборе.
Эдмунд и Лаира сообщили: кристалл «глух», канал магии в нём неожиданно стал угасать. Опасное спокойствие, учитывая те слова, что он сказал мальчишке.
Шестой день принёс второго гонца. Сообщил, что скоро прибудет король.
Я раздала слугам распоряжения, и сама пошла сообщить о визите домашним.
Ночью я долго не могла уснуть. Лайонел тоже спал беспокойно. Около полуночи он проснулся и, не открывая глаз, протянул ко мне руку. Я вложила свою — и мы лежали так, чувствуя тепло друг друга.
— Скоро все это кончится, родная. Ты и дети наконец будут в безопасности. Мы начнем новую жизнь, ради нашего будущего ребенка… нас.
— Хорошо, — ответила я. — Все почти кончилось, Лайонел. Кто бы мог подумать, что твой приезд с Оливией обернется во все это. — Не могла я его не поддеть.
Муж фыркнул, сильнее сжимая мою руку.
— Не напоминай мне об этом… Вообще я удивлен, что ты нашла этой женщине применение. Дала ей шанс. Ты всегда была слишком щедрой. Надеюсь, ты не ошиблась. — Он кинул на меня внимательный взгляд синих глаз.
Хитро улыбнувшись, добила мужа новостью:
— Она влюблена в Лекса, и он, кстати,
