Барон особого назначения - Евгений Щурский
Признаться, безумные глаза этой экспериментаторши меня на секунду даже напугали. Немудрено, что она согласилась на кровную клятву — думаю, она пошла бы и на большие жертвы ради науки. Удивительное рвение.
Рассказ, на который у меня ушло бы минут семь, затянулся почти на час. На каждую мою фразу приходилось по нескольку уточнений от Даны. Кто, как, зачем, под каким углом, сколько маны высвободилось, с какой интонацией ревел червь, какой температуры была вода в пещере, как выглядели посторонние, абсолютно всё, в мельчайших подробностях. Когда допрос был закончен, Дана подпрыгнула на месте, барабаня пальцами по бедру в предвкушении.
— Отличненько, можем начина-а-ать… — девушка подошла ко мне почти вплотную и вложила первый образец в мою руку. — Воздействуй на него своей шаровой штукой, а я пока спрячусь во-о-он за той бетонной прелестью.
— А где Макс? — мозг противился новому опыту и всячески пытался меня отвлечь.
— Бубчик на кухне с Аллой Геннадьевной, курицу уплетает! — Дана выглянула из-за бетонной плиты. Лицо мигом стало серьёзным, как у учительницы начальных классов, а тон строгим, почти приказным. — Давайте, мистер барон, хватит филонить, шарахните уже своей шаровой хреновиной!
Придётся привыкать к её перевозбуждённому состоянию, того и гляди за плеть возьмётся… Я сконцентрировался на куске металла у себя в руке и начал формировать шаровую молнию. Образец попал в зону поражения, взлетел в воздух и завис прямо по центру готовящегося разряда. От него начал исходить жар.
Громкий хлопок разнёсся по всему тренировочному залу. Я едва увернулся от пулей пролетевшего над ухом раскалённого металла. Дана покинула своё укрытие и рванула за образцом, на ходу доставая из сумки некое подобие кузнечной прихватки. Я пошёл следом за ней.
— Да-а… материал повело-о… — девушка уже вовсю разглядывала моё «творение», вертя его в руке. — Но что-то есть. Нужно ещё раз, только сильно слабее.
Дана всучила мне очередной образец и понеслась обратно к своей бетонной плите. Я тем временем столкнулся с проблемой — сделать заклинание максимально сильным я мог, а вот ослабить его получалось с трудом. А ведь этот навык должен быть доведён до идеала — силу нужно уметь контролировать.
Безбожно потратив ещё три куска композита впустую, я наконец приноровился выдавать разряд нужной плотности. Где-то к шестому образцу Дана предложила добавить немного воды — и меня чуть не обварило струей пара. Повезло, прошла по касательной. А сам сплав треснул и поплыл. Больше эксперименты с водой мы решили пока не проводить.
— Ладно. — Дана отложила неудачный образец к остальным. Выглядела она максимально серьёзной и сосредоточенной. — Боевая магия здесь работает не очень. Рисунок магической вязи прослеживается, но это скорее побочный эффект. Будем учиться работать с силами артефактора. Вы же не завтракали, мистер барон?
— Да как-то не успел, меня отвлекли, — я с укором посмотрел на артефактора.
— Тогда пойдём! — девушка командным жестом указала на выход. — Сначала поглощаем пищу, потом уж знания!
В гостиной было пусто. Члены команды разбрелись кто куда, по максимуму выжимая безделье из вполне заслуженных выходных. Нас встретила Алла Геннадьевна и оперативно накрыла на стол.
Сегодня в меню была перловая каша на молоке с грибами и луком — описание может показаться неказистым, но вкусно было невероятно. Мы с Даной умяли свои порции за каких-то пару минут. На десерт наша экономка подала запечёные яблоки с мёдом и корицей.
Наевшись как следует, я хотел было расслабиться, но ведомая силой науки Дана утащила меня обратно на наш испытательный полигон. После долгой, сложной для восприятия лекции, я узнал, что артефакторика — не просто «чары на вещах», а целая наука с жёсткими законами. В отличие от боевой магии, где всё держится на импульсе воли и умении направлять поток, артефакторика требует точности, расчёта и терпения. Магия вплетается в материю по особым формулам — чтобы предмет сам знал, что и когда ему делать.
Самое главное — стабильность. Боевой маг может сорваться, выплеснуть силу — и будь что будет. Артефактор так не может: он обязан вести себя одинаково сто раз подряд. Для этого магическая энергия встраивается в так называемые матрицы — узоры, схемы, вязь, иногда даже рельефы на поверхности предмета.
Грубо говоря, артефактор — это не волшебник, а инженер, который заставляет магию взаимодействовать с предметами и работать по инструкции.
Честно говоря, я не был уверен, что смогу. С моноферритом вышло случайно, и он был прочнее, а тут — какой-то композит, пусть и высшего качества. Дана разложила инструменты, щёлкнула зажимами на краях плиты и беззаботно велела:
— Ну давай, Ян. Представь, что это просто капризный зверёныш. Его надо не заставить, а уговорить.
Я положил руку на гладкую металлическую заготовку. От неё веяло холодом — не физическим, а каким-то внутренним, отстранённым. Как будто сам металл сопротивлялся прикосновению.
Первая попытка. Импульс ушёл в никуда. Словно стукнул в стену. Только глухой отзвук в ладони. Вторая — больно оттолкнуло, будто разряд пробежал. Я вздрогнул, и ладонь непроизвольно сжалась в кулак.
— Слишком резко, мистер барон, — вкрадчиво подсказала Дана. — Это тебе не мутантов на фарш пускать.
Я кивнул, сжал зубы и попробовал ещё раз.
Третья попытка — уже почти. На миг показалось, что энергия зацепилась, словно щупальце ухватилось за рёбра материи, но что-то не выдержало. Внутри кольнуло, будто короткая судорога пробежала от плеча до кончиков пальцев.
— Спокойней. Он почти сдался, — прошептала она, выглядывая из-за моего плеча.
Я вдохнул. Выдохнул. Закрыл глаза. Четвёртая попытка — без напряжения, без напора. Просто позволил себе ощутить сплав, будто слушал, как он дышит. Нащупал внутри вязкую пустоту и направил в неё импульс — ровный, тёплый, как свет лампы в морозной комнате. Металл завибрировал. Не физически — энергетически. Внутри него что-то замкнулось, щёлкнуло, и резонанс пошёл по краям, как рябь по воде.
— Есть… — завороженно прошептал я.
Пластина под моей ладонью начала излучать ровное, мягкое свечение — не яркое, но стабильное. Энергия держалась, не рассасывалась, не гасла.
— Браво, мистер барон! — голос Даны прозвучал энергично, с подколом, но в нём чувствовалось удовлетворение. — Давай-ка посмотрим, что у нас вышло.
