Бумажная империя 1 - Сергей Жуков

«Приз лучшему нападающему турнира Кожаный мяч 1992», — гласила надпись на скромном кубке, стоящем в центре. Судя по его месту — это был самый ценный и памятный приз для хозяина кабинета. Рядом его окружали футбольные мячи с множествами автографов, накрытые элегантными стеклянными боксами для сохранности.

Если Виктору Григорьевичу сейчас за сорок, то приз он этот получил ещё подростком. Неужели он был подающим надежды спортсменом? Смотря на его небольшое пузико и заметные залысины, никогда бы о таком не подумал.

— Хорошая у меня была молодость, — с тоской в голосе произнёс Хвалынский, наконец закончив разговор.

— Почему вы бросили играть? — поинтересовался я.

— Людям моего положения позволяется играть только акциями на бирже, — ухмыльнулся аристократ. — Футбол — спорт для народа, как бы я его ни любил.

Он грустно взглянул на свою полку с наградами и строго сказал:

— Хватит ностальгии на сегодня. Я пригласил вас не для этого.

— Будете угрожать или признаете, что я поступил правильно? — ухмыльнулся я.

— Знаете, Даниил, порой я не знаю как реагировать на вашу дерзость. Иногда она меня веселит, а иногда…

— Хочется убить? — предположил я.

— Ну это чувство к вам испытываю не я один, — улыбнулся аристократ.

Судя по его тону, беседа будет проходить в достаточно позитивном ключе. Значит есть вероятность, что он перестанет вставлять мне палки в колёса.

— Сегодня я получил много звонков от уважаемых людей. Многие восхищались смелостью нашего номера, многие ругали, — протянул Хвалынский.

— Но?

— Но я внезапно понял, что стал хотя бы на один день весьма заметной фигурой. Я чувствовал, как в благородных домах люди обсуждали меня и мою газету, сидя за завтраком. О моей фамилией узнали многие за пределами круга знакомых, — с гордостью говорил он.

— И вам это понравилось, — ухмыльнулся я.

— Признаюсь, это приятное чувство. И испытал я его благодаря вашей выходке. Именно поэтому я благородно закрою на неё глаза, — величаво произнёс он.

Ну-ну. Благородный какой. Забавно это.

— Так о чём на самом деле вы хотели со мной поговорить? — перешёл я к сути визита.

— Предлагаю вам забыть о нашем пари и дальше работать сообща. Очевидно, что вам не победить, но я не хочу, чтобы вы разрушили газету, пока пытаетесь что-то мне доказать, — деловым тоном предложил Хвалынский.

Вот этого я никак не ожидал. Интересно, что это? Какая-то игра? Неужели он боится проиграть?

В это было сложно поверить, учитывая тот факт, что цена акций едва ли подросла. Бирже было глубоко плевать на наши рейтинги, разоблачающие статьи и лояльность читателей. Во всяком случае до того момента, пока мы не сможет конвертировать всё это в доход. У меня осталось всего три выпуска перед концом финансового квартала. Три попытки кардинально изменить ситуацию. Три шанса стать полноправным владельцем газеты.

— А как же ваш спор с Иваном Васильевичем? — внезапно для Хвалынского спросил я.

— Это вас не касается, Даниил. Вас касается только пари, заключённое между нами, — слегка раздражённо заметил он.

С одной стороны это хорошее предложение для меня. Надёжное и беспроигрышное. Рано или поздно я подниму цену акций и очень хорошо заработаю на этом. Смогу продолжить работу спокойно, не оглядываясь и не опасаясь, что Виктор Григорьевич будет вставлять мне палки в колёса.

— Это очень заманчивое предложение, Виктор Григорьевич и я ценю ваш шаг навстречу, — вежливо ответил я. — Но к сожалению не могу принять его.

— Что же, это ваше право, — разочарованно произнёс Хвалынский. — Мне жаль, что мы потеряем такого специалиста. Как бы я к вам ни относился, но вынужден признать что вы делаете одну вещь бесподобно: даёте результат. И я прекрасно понимаю, что без акций вы потеряете всякий интерес к работе.

— Не хороните меня раньше времени, Виктор Григорьевич, — покачал я головой.

— Даниил, вы похоронили себя в тот момент, когда предложили эти невыполнимые условия для пари, — усмехнулся он. — Так что я всего лишь констатирую факт.

Как бы не было противно это признавать, но он был куда ближе к истине, чем мне хотелось. Ввязываясь в эту авантюру, я переоценил количество времени на выполнение условий спора и недооценил плачевность положения, в котором находился Заневский вестник.

Возвращаясь домой, я не мог выкинуть эти мысли из головы. Нужно чудо. А чудес не бывает. Значит надо сделать это чудо самому, вот только как…

Подходя к цветочному, я увидел своего друга Кирилла, тоскливо сидящего на мопеде, что пылился рядом с разбитой витриной нашего магазинчика.

— Привет, Даня, — стукнул он мне кулачком, как мы всегда делали, учась в школе. — Соскучился я по этому дырчику. Да и вообще по совместной работе.

Кирилл явно пребывал в расстроенных чувствах. Его плечи были опущены, а в голосе сквозили минорные ноты.

— Скоро, друг, скоро будем работать, — ободряюще похлопал я его по плечу и сел рядом с ним на деревянную коробку, которую мы приспособили под стул пару лет назад.

— Помнишь, как мы его тащили через половину города? — с ностальгией в глазах взглянул он на расписанный мамой мопед. — Мы тогда проехали всего метров триста наверное после покупки прежде чем он намертво заглох.

— Конечно помню! — хихикнул я. — Ты ещё тогда побежал обратно к продавцу, жаждя подраться с ним и вернуть деньги.

— Блин ну я же не знал, что он окажется боксёром! — возразил друг и звонко рассмеялся.

Да, славное было время. Такое беззаботное и светлое. Последнее время череда событий закрутилась слишком активно и мне порой стало казаться, что я взвалил ношу не по силам.

— Что-то у вас ремонт заглох совсем, вроде и стройматериалы привезли, а ничего не делаете, — обратил внимание Кирилл.

— Да, эти материалы имеют не совсем легальное происхождение, — смущённо почесал я затылок. — Правда есть вероятность, что скоро я всё-таки смогу их использовать и приступить к ремонту.

Действительно, после того как полиция взялась за Ложкина, со мной связывались следователи и обрадовали, что материалы, находящиеся у меня, скорее всего не будут приобщены к делу. Так что по их словам, в течении нескольких дней вопрос