Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин
— Господин Вильмар без записи не принимает.
Кто бы сомневался. Еще не хватало, чтобы всякие смерды мешали уважаемому человеку чахнуть на чужом злате. Но отступать некуда, я снова улыбнулся, но уже добавил в спокойный уверенный голос холодные нотки, какими стращал Бетани в карете:
— Дело срочное. Передайте господину Вильмару, что пришел близкий друг его дочери.
Не сказав ни слова, клерк выбралась из кабинки и скрылась за неприметной дверью, наполовину скрытой раскидистым кустом. Секунд через десять вышла и жестом предложила войти.
— Господин Вильмар ждет.
Вот так бы сразу. Добрым словом и угрожающим намеком можно добиться большего, чем даже пистолетом.
* * *
Банкир как две капли воды напоминал одного необъемного быдловатого фрика из интернета — лысый, тучный и с угрюмым взглядом исподлобья, даже золотая цепь в палец толщиной покачивалась на заплывшей жиром шее с таким количеством складок, какого и на животе не у каждого насчитается. Только вместо малинового пиджака — черный камзол с буфами на плечах и белоснежным воротником-жабо.
Толстосум сидел за столом, окруженный баррикадой из бумажных штабелей, нервно щелкал счетами и что-то записывал в журнал пестрым, похожим на павлинье пером — не иначе подсчитывал барыши или прикидывал, кто и сколько процентов должен по займам и кому стоит дать рассрочку, а кого проще сослать на галеры. Едва взглянув на меня, толстяк скривился и затряс брылами:
— Нет, не годитесь. Слишком юны и, судя по одежде, не очень богаты. Прощайте.
Я без спроса сел в глубокое кожаное кресло, помнящее отпечатки задниц элиты насквозь прогнившего города — продажных судей, нечистых на руку купцов и прочих взяточников, и закинул ногу на ногу. Взглянул на пузыря, чуть запрокинув голову и приветливо улыбнулся:
— Вы, видимо, приняли меня за жениха?
Собеседник насупился пуще прежнего, но несмотря на грозный вид не спешил сыпать оскорблениями, хвататься за оружие или на худой конец звать охрану. Видимо, моя одежда и запредельная наглость выступили своего рода маскировкой, и банкир не спешил с активными действиями, чтобы случайно не наехать на важную шишку — например, на ревизора или агента королевской разведки.
— А за кого мне вас принимать? — буркнул жирдяй. — Тут чуть ли не каждый день вьются «близкие друзья» Бет и страстно алчут ее руку и сердце. Хотя на самом деле вам, щеглам, нужно иное — мои деньги. И если я и дам благословление, то только заморскому принцу. А вы явно не принц.
Что же, сам напросился. Я развел руками и, не прекращая давить ехидную улыбку, как можно внятнее произнес:
— Долго же вы держите дочурку в девках. А она не каменная. И не чурается ничего, скажем так, человеческого.
Перо со скрежетом впилось в толстенный гроссбух и пронзило насквозь сразу три листа, залив строчки вокруг «раны» черной «кровью». В воцарившейся тишине хруст сломавшегося кончика показался пистолетным выстрелом, Вильмар изошел багровыми пятнами и привстал, гневно трепеща ноздрями.
— Вы на что, сударь, намекаете?
Я поднял ладони в примиряющем жесте, не отводя взгляда от налитых кровью поросячьих глазок, готовых вот-вот вспыхнуть как уголья на ветру.
— Ни на что. Кстати, не замечали за Бетани странной тяги к коням?
Вильмар долго молчал, неотрывно глядя на меня и сопя как загнанный бык. Я не отвернулся и ни разу не моргнул, наслаждаясь распирающей толстяка яростью. Наконец он процедил:
— Ты хоть понимаешь, куда лезешь, щегол?
Я усмехнулся:
— Только без угроз, ладно? Вы же деловой человек, к чему эти бандитские фразочки? Давайте лучше заключим сделку, как и принято у деловых людей. Вы — спишете долг господину Тану. Я — навсегда уеду из города и никому не скажу, кого встретил в Конюшне и чем этот кто-то там занимался.
Резные ножки тяжеленного трона заходили ходуном, словно к туше напротив подвели ток. Если бы банкир вцепился не в подлокотники, а в стол, то на нем началось бы землетрясение баллов в пять минимум — так дрожали пухлые пальцы со здоровенными перстнями, которые уже не снять без хирургического вмешательства.
— Тебе никто не поверит, — процедил богатей, тараща глаза и брызжа слюной. — Никто! Я тебя… сгною!
Чем сильнее трясет человека во время подобных речей, тем меньше верится в его угрозы. Поэтому я бровью не повел, продолжая с упорством опытного палача закручивать винт гаротты:
— С каких пор от слухов ждут правды? Слухи на то и слухи, что могут быть полным враньем. Но отмыться от них очень сложно. Благородные доны начнут перешептываться. Косить глаза. Сторониться вас и вашего банка. А на заморских принцев можете даже не рассчитывать.
Игра в гляделки растянулась минуты на две, и мне стало искренне жаль обмякшего в кресле старика. С одной стороны, это он воспитал тупую извращенку, либо потакая слабостям ненаглядной доченьки, либо попросту забив на нее и с головой уйдя в поиски новых способов сделать кошель потяжелее. Но с другой, Бет уже давно не ребенок и пора включать голову не только для того, чтобы вставить туда чей-нибудь болт.
Банкир наконец перестал сверлить во мне дыру, малость успокоился и взялся за сердце. Я уже приготовился бежать к нему с целебным червячком в руках (а то и с электрошоком), но начальник первого ангварского с шумом выдохнул и пробормотал:
— Ладно. Деньги приходят и уходят, а благополучие родни важнее всего. Будет вам расписка.
— Прямо сейчас, — уточнил на всякий случай, старательно пряча распирающую радость. Рано… еще слишком рано и все может за секунду пойти наперекосяк.
— Разумеется.
Вильмар выдвинул ящичек стола, но достал оттуда не бланк, не печать, не новое перо, а крохотный арбалет — как раз такой, чтобы прикончить сидящего напротив гостя. Без угроз и предостережений взвел резким (и отточенным — применять эту игрушку ему, видимо, доводилось не раз) движением рычага, направил мне в лицо и без малейших колебаний спустил скобу. Тетива звякнула струной, и стрелка размером с карандаш зависла в сантиметре от переносицы, после чего внезапно развернулась и тюкнула толстяка в лоб. Несильно, даже кровь не выступила, но банкир вмиг побледнел, уронил оружие и воздел очи в потолок.
— Значит так вы дела ведете? — прошипел я и, не дождавшись ответа, чуть сильнее вонзил острие в морщинистую кожу.
— Простите… — как скаженный выпалил Вильмар, хватая воздух распахнутым ртом и дрожа всем телом, отчего сальная подкладка тряслась как желе на включенной во все обороты стиральной машине. — Не знал,
