И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев
К слову, какой из меня вообще бегун?
Как-то не выпало возможности проверить.
Мотнув головой, я заставил себя сосредоточиться на несказанно более актуальных вещах, и потому на вопрос о случившемся успел ответить первым.
— Без понятия, командир! Ещё даже о работе спросить не успел, а этот как заорёт: «мы — йети!» и в драку! Ну я и отмахнулся.
Судя по изменившимся выражениям лиц и морд, я сообразил, что сказал что-то сильно не то. Орк многозначительно похлопал по ладони резиновой дубинкой, человек же с кобурой на поясе прищурился и зло процедил:
— Так-так-так! Посмотрите-ка только: у нас тут йети завелись!
Один из снежных людей покачал лохматой башкой.
— Не так всё было! Молодой наш дурных словечек нахватался, вот и хотел сказать «мы, ети твою налево, сами справимся», да не успел.
Одновременно с этим словами я уловил неароматное дыхание придвинувшегося сзади снежного человека, но агрессии тот не проявил, разве что у меня легонько дёрнулись штаны. Я скосил взгляд и обнаружил, как необычайно ловко для обладателя эдаких лапищ чудище запихнуло в карман синенькую бумажку.
Тут дураком надо было быть, чтобы в случившемся не разобраться, и я развёл руками:
— Мне что «йети», что «ети» — всё поровну, начальник!
Командир патруля засомневался, и старший из снежных людей привёл новый аргумент:
— Да и какой из орка под яростью свидетель, ну в самом-то деле!
— И то верно, — согласился с этим утверждением человек и потребовал: — Документы!
Паспорт я сдал, так что протянул служебное удостоверение.
— Первый пси-разряд! — хмыкнул командир патруля и усмехнулся. — А ведь можем и дать делу ход, а?
Старший у снежных людей скрестил на груди волосатые лапищи.
— Толку не выйдет, а работа встанет!
Человек подумал-подумал и цепляться ко мне не стал, записал установочные данные и велел проваливать. И не конкретно отсюда, а с грузовой станции в принципе. Впрочем, я уже и сам сообразил, что мне тут ничего кроме неприятностей не светит, так что ерепениться не стал, поднял оброненный на землю пакет с запасной одеждой и потопал прочь. Всего так и распирало от злости, но выудил из кармана потрёпанную синюю пятёрку, и как-то сразу отпустило.
Пусть работу и не нашёл, но хоть в прибытке остался.
Усталость навалилась уже на подходе к пассажирскому вокзалу. Сначала зазвенело в ушах, затем перед глазами замелькали серые точки и начали подгибаться колени. Постоял в теньке и, немного очухавшись, решил освежиться кружкой холодного кваса, но бочек здесь на улицах не было, да и гастрономов на глаза не попадалось, лишь заманчиво блестели чистыми витринами кафе и бары.
И люди, люди, люди — кругом чёртова уйма людей. Точнее — людей и нелюдей.
На углу курила синекожая лысая девица в трикотажной безрукавке и замшевой юбке, прямо на моих глазах к ней подвалила парочка орков в кроссовках, джинсах и цветастых футболках. И если с одеждой у них был полный порядок, то внешность что один, что другой имели заурядней некуда. Светло-зелёная кожа выглядела куда бледнее даже моей собственной, о какой-то особенной крепости телосложения тоже говорить не приходилось: на их фоне спортсменом выглядел бы даже стиляга Тони.
— Эй, красотка! А ты везде-везде синяя? — подкатил к девушке один.
— Спроси лучше, везде ли она такая гладенькая! — хохотнул другой.
— Зачем спрашивать, если можно проверить?
Джинна, или кто там это был, поглядела на парней через желтоватые стёкла огромных солнцезащитных очков и, не став ничего отвечать, небрежно выдула в их сторону струю табачного дыма. У меня внутри до сих пор так и ворочалась нерастраченная ярость, так что я встал за спинами орков, открыл рот и звонко клацнул зубами.
Звук растворился в уличном шуме, но не иначе сработали инстинкты, и парни аж подпрыгнули от неожиданности. Обернулись, глянули на меня снизу вверх и связываться не рискнули, свалили в закат.
Я к синекожей красотке клеиться не стал, толкнул стеклянную дверь и вошёл в кафетерий со знакомыми конусами сока, тортами на витринах и всем прочим, чему здесь только полагалось быть.
— Что будете? — отчасти даже настороженно улыбнулась мне продавщица в белом халате — что интересно, тоже лысая и синекожая.
Прежде чем я успел определиться с выбором, в кафетерий зашла докурившая сигарету красотка.
— Я обслужу, — сказала она, прошла за стойку и скрылась в подсобке, а оттуда появилась уже в белом халате.
Поколебавшись немного между яблочным соком с мякотью и молочным коктейлем, я по случаю неожиданного приработка остановил свой выбор на последнем, но только достал рубль, и занявшаяся приготовлением напитка синекожая девица сказала:
— За счёт заведения!
— Да ну?
— Я угощаю, — подтвердила продавщица и сунула в бокал соломинку.
Настаивать на оплате я не стал, ещё и спросил:
— А газетки не найдётся?
Мне вручили сегодняшний номер «Нелюдинского рабочего», и я с ним и высоким бокалом уселся за столик прямо под вращающимися лопастями вентилятора, благо аншлага в кафетерии не наблюдалось. Неспешно потягивая холодный и сладкий коктейль, начал просматривать новости, не обошёл своим вниманием и раздел с происшествиями. Писали там преимущественно обо всякой ерунде, и неожиданно мне подумалось, что вполне могло попасть в газету и насильственное изъятие часов. Мелькнула даже мысль на досуге прошерстить на сей счёт недавние выпуски основных периодических изданий.
Правда, на кой чёрт мне этим заниматься, придумать не удалось, ну а потом распахнулась дверь, и послышались громкие голоса. Глянул поверх газеты — в кафетерий заявились давешние орки. Тогда с шумом расправил листы, привлекая к себе их внимание, и парочка недорослей спешно ретировалась второй уже за недавнее время раз.
Коктейль подошёл к концу, я вернул на стойку пустой бокал и газету, вновь справился об оплате, и синекожая продавщица рассмеялась.
